Ибо прежнее прошло. Роман о ХХ веке и приключившемся с Россией апокалипсисе

- Ну, во-первых, не вдруг и не сразу. Исторически здесь прослеживается совершенно четкая закономерность. Человечество, Глеб, пало жертвой собственного интеллектуального развития. В девятнадцатом веке оно пережило небывалый до сих пор рывок в науке, технике, знаниях об окружающем мире. А я упоминал уже, что, как отдельному человеку, так и человечеству в целом свойственно, к сожалению, зазнайство. Именно поэтому рывок этот привел его к ложному впечатлению о своем всемогуществе. Тайна духа во все времена была тесно связана для человека с тайнами материи, но вот, примерно, с восемнадцатого века, человек вдруг начинает понимать, что он способен проникать в эти тайны познавать законы материи - законы, казавшиеся до того мистическими, доступными пониманию лишь Богов. Но этого мало в девятнадцатом веке человек увидел, что он способен и применять эти законы себе на пользу - куда уж ближе к Богам. Но и этого мало. Тайна жизни - самая непостижимая из окружающих человека тайн - рост и размножение, движение и гармония всего живого на Земле, казавшиеся уж несомненно подчиненными лишь деснице Божьей, вдруг оказались подчиненными тем же законам матери, что и прочий мир. Тайна перестала существовать. Вернее было бы сказать, что из видимой тайны она стала невидимой - как и все прочие тайны духа. Но человечеству было уже не до философских тонкостей. Все удивительно складывалось одно к одному - математика, физика, химия, биология твердили о подчиненности всего сущего единым законам материи. И даже история самого человечества отчетливо несла на себе ее отпечаток. Да где же он тогда - этот дух? Почему не видно его ни в микроскопы, ни в телескопы? Да может быть и в нас самих его нет? - ошарашено спросил себя человек. Это было и страшно и захватывающе одновременно. Оказаться один на один с пустотой, ощутить себя конечным, смертным, но при этом стать на мгновение хозяином окружающего мира, царем природы, сбросить с себя груз духовных табу, закатить самому себе грандиозную предсмертную оргию - тем с большим размахом, что так много времени потрачено было впустую. Так люди пришли к атеизму. В этом историческая логика, хотя собственно логики здесь нет - оттого, что Бога не оказалось на облаках, почему же так поспешно потребовалось отказаться от всякого представления о Высшем нас? Казалось бы, даже наоборот - познание сложности окружающего мира, величия Вселенной, строгости ее законов, гармонии жизни, могли бы привести к мысли о разумности и осмысленности всего сущего. Но привели лишь к мысли о хаотичности и случайности. Мне представляется, что Маркс и Энгельс, как люди безусловно неглупые, не могли не понимать, что никакие успехи науки не способны в принципе представить им логических доказательств теории отсутствия духа, избавить от необходимости выбора, веры. Выбирать предстояло не логике. Человечество впервые в своей истории встало перед необходимостью духовного выбора. Но в запале первооткрывателей, а, может быть, и сознательно, классики пошли на подлог. В представлениях людей они произвели одно принципиальное и совершенно ошибочное смещение понятий: атеизм из странной разновидности веры - веры в отсутствие во вселенной категории духа - был представлен ими как метод познания и подчинения себе окружающего мира, метод дальнейшего развития науки - и в массовом сознании он сделался признаком прогресса и образованности. Как будто вера в Бога мешала кому-нибудь смотреть в микроскоп. Отчасти, безусловно, виновата в этом и закостеневшая в догмах Церковь, в значительной степени строившая свое мировоззрение на предрассудках и суевериях, и теперь не поспевавшая за развитием человечества. Когда предрассудки эти один за другим стали вдруг отмирать, так легко оказалось смеяться над ней. Ну, а дальше уже все очевидно. Отрицание Бога привело интеллектуальную, ведущую часть человечества к отрицанию нравственных норм, к аморальным теориям самоустроения общества, к массовому греху, и, соответственно, к возмездию - к массовому страданию. Начался апокалипсис. Вы, Глеб, конечно, не согласитесь со мной, но я рискну утверждать, что в том или ином виде откровение святого Иоанна можно было написать и без всяких мистических прозрений, лишь обладая - недюжей, впрочем - способностью исторического предвиденья, имея представление о законах кармы, и зная заносчивую, слабую перед соблазном природу человека.

- Я действительно не соглашусь с вами, - улыбнулся Глеб. Второе пришествие Христа и Царство Божие на Земле уж наверное нельзя предвидеть исторически.

- Зато можно предсказать сроки, - сообщил Иван Сергеевич.

Глеб даже рассмеялся от восторга в предвкушении очередной идеи Гвоздева.

- Но как?! - воскликнул он.

- Для этого нам потребуется всего один посыл - тот самый, в котором с таким энтузиазмом вы поддержали меня вчера - посыл о переселении душ. Ведь переселение душ существует, не так ли, Глеб?

- О, да, Иван Сергеевич, существует.