Ибо сильна, как смерть, любовь…

А еще они катались на гондоле мимо жилых зданий, стоящих прямо в воде. И вместо автомобиля у каждого подъезда стояла лодка. А автобусами здесь служили большие катера. И шашечки были нарисованы не на машинах, а на катерах поменьше.

И еще они побывали в, кажется, единственном месте в Венеции, за исключением площади Святого Марка, где была твердая земля. И это место оказалось еврейским гетто.

— Это говорит о том, что даже в средние века евреи обладали в достаточной степени и здравым смыслом, и влиянием, чтобы оттяпать себе самое лучшее место, потому что смотреть на все эти каналы, конечно, приятно, но жить на них нельзя, — сказал папа.

Действительно, когда они немного отошли от эйфории оттого, что они в Венеции, они почувствовали, что от каналов тянет сыростью, что вода в них цветет, и все вокруг покрыто плесенью и скользким зеленым налетом.

Наконец, этот счастливый, наполненный столькими впечатлениями день, подошел к концу. А с ним вместе и их путешествие. Да, это был их последний день в Италии. Завтра они улетали домой, и честно говоря, были рады этому, так как устали ужасно.

Их гостиница находилась далеко за городом. Сначала они долго ехали катером-автобусом, а потом, наконец, достигнув твердой земли, пересели на свой автобус. Уже было совсем поздно, и Давид почувствовал, что им овладевает сонливость. Гид предупредил их, что до отеля им ехать примерно полтора часа, и Давид не выдержал.

— Мама, я пойду лягу сзади, там все места свободны, — сонно сказал он.

— Ну, конечно, сынок, иди ложись. Мы разбудим тебя, когда приедем, — так же сонно сказала мама, и Давид пошел и улегся на длинное заднее сиденье. Он сразу же заснул, едва успев положить голову на свою свернутую куртку. Он не знал, сколько времени он спал, когда вдруг проснулся от сильного толчка. Ему даже показалось, что он слышал какой-то громкий скрежещущий звук, и чей-то крик, но, когда он открыл глаза, в автобусе было тихо. И темно. Совсем темно, и за окнами тоже была глубокая ночь. И еще Давида поразила полная тишина. Автобус плавно двигался среди полной тишины и мрака. Давид стал испуганно вглядываться в темноту автобуса, стараясь увидеть остальных пассажиров. Некоторые места были действительно как будто заняты, на других он никого не мог различить.

— Мама, — забыв, что он уже почти взрослый, испуганно позвал Давид. — Мама, папа, где вы?

— Мы здесь, сынок, не бойся.

Мамин голос было странно тихим и лишенным всякого выражения. Родители говорили как будто бы совсем рядом, но Давид не видел их.

— Где вы? — уже совсем с отчаянием спросил он.

— Мы здесь, мы с тобой — таким же голосом повторила мама.

И вдруг Давид увидел их. Они как будто материализовались из темноты действительно совсем рядом с ним.

Давид вздохнул с облегчением.

— Почему в автобусе так темно? — уже спокойнее спросил он. Мама и папа были рядом с ним, и ему больше не было страшно.

— Потому что все спят. Ты тоже ложись, поспи еще.

— А нам еще долго ехать?

— Мы не знаем, но мы разбудим тебя, когда… будет нужно. Ложись сынок.

— А почему в окно ничего не видно? Почему там тоже так темно? — не унимался Давид, которому все-таки все казалось странным, не таким, как всегда.

— Потому что мы уже не в городе.

— А где же мы?

— Сейчас сам увидишь, — как то тихо сказала мама.

— Папа, а почему ты все время молчишь?

— Я устал сынок, — после недолгой паузы таким же странным безжизненным голосом сказал папа. — Но я с тобой, это самое главное.

Странно это все как-то, подумал Давид, но снова улегся. Он попытался заснуть, но сон не приходил. Так они ехали еще долго, но в автобусе все пассажиры по-прежнему спали, во всяком случае, он не слышал ни одного звука. Он попытался рассмотреть, действительно ли есть кто-нибудь еще в автобусе. Но ему это плохо удавалось. На некоторых местах как будто действительно кто-то был, другие казались пустыми. Наконец, ему надоело всматриваться в темноту и он опустил голову к маме на колени. Она стала гладить его по голове, как маленького. Папа сел с другой стороны и положил к себе на колени его ноги. Так они и ехали в полной темноте и тишине.

Наконец впереди показались яркие огни. Давид обрадовано уселся на сидении. Он увидел, что они подъехали к огромному зданию. Автобус остановился. Свет в нем так и не зажегся, но Давид увидел, как с задних сидений поднялись какие-то люди и молча пошли к выходу. Их было немного. С передних сидений не поднялся никто.

— Почему нас так мало? — удивился Давид. — Ведь у нас же был полный автобус. Куда все делись?

— Они остались в городе, — был ему тихий ответ.

— На всю ночь?

— Лучше бы мы тоже там остались, — вырвалось у мамы.

— Ничего не сделаешь, — отозвался папа тем же усталым голосом. — Нам нужно идти.