Ибо сильна, как смерть, любовь…

В поезде я прекрасно выспался, а на вокзале в Симферополе найти машину не составило никакого труда. В общем, день складывался удачно. Вот только шофер, по моему мнению, ехал слишком быстро. Дороги здесь, надо сказать, были совсем не подарок. Чего стоили только одни зеркала на каждом повороте, в которые нужно было смотреть, чтобы не столкнуться с едущей навстречу машиной. Пару раз я хотел сказать шоферу, чтобы он не гнал не такой скорости, но постеснялся. В конце концов, он здесь бомбит каждый день, по-видимому, всегда так ездит и до сих пор живой. Будем надеяться, что и сейчас ему удастся доехать благополучно. Короче, я решил не думать о езде, а стал смотреть в окно, чтобы отвлечься. С одной стороны дороги поднимались склоны гор, на которых росли огромные сосны, низкие дубы и какие-то кустарники. В другую сторону, где была пропасть, я старался не смотреть.

Наконец мы добрались до того самого поселка Грушевка, от которого мне нужно было свернуть налево. Шофер немного удивился, когда я попросил его это сделать, но ничего не сказал. Когда же доехали до развилки, и я попросил его остановиться и выпустить меня, он не выдержал.

— Слышь, парень, мое дело, конечно, сторона, но ты ничего не напутал? — удивлено спросил он. — Здесь вообще ничего нет, разве только ты дальше к городу решил пойти пешком.

— Как же нет? — возразил я. — Вон между деревьями стоит белое здание. Мне туда.

— Какое же это здание? — еще больше удивился он. — Это же одни развалины. Там уже давно никто не живет.

Тут я вспомнил Гошкино предупреждение о том, что далеко не все знают об их клинике и его просьбу не рассказывать о ней. Понятно, шофер был не в курсе дела. Вот только разве он сам не видит, что здание уже давно отремонтировано и на развалины совсем не похоже. По-видимому, здесь действует стереотип мышления. Раз он знает, что там развалины, значит, ничего другого там быть не может.

Я решил не вступать с ним дискуссию, а просто соврал, что возле этого здания меня ждут друзья с машиной. Они поставили там палатки и живут уже несколько дней. К тому времени он уже тоже, видно, решил, что свой долг выполнил, предупредив меня, поэтому просто молча взял деньги и уехал, а я пошел к дому.

То, что клиника располагалась в стариной усадьбе, было видно сразу. Во всяком случае, такие богатые помещичьи дома с колоннами и мраморными ступеньками я видел в фильмах из дореволюционной жизни. Мне показалось странным, что дом не был окружен забором. Как же они выпускают своих психов гулять? Или у них тут сидят такие, которых вообще из комнат, оббитых войлоком выпускать нельзя? На минуту мне стало не по себе, но потом я решил, что, наверное, место для прогулок находится где-нибудь за домом, и решительно направился к двери, у которой как и полагается стоял охранник.

— Э… Я приехал по приглашению моего друга Георгия Владимировича Сергиенко, — начал я говорить, чувствуя себя очень глупо, так как не знал, какую должность занимает Гошка, и не имел понятия, кем я должен представить себя. Но к моему удивлению, охранник тут же перебил меня, сообщив, что знает о моем приезде и мне даже показалось, что он почему-то обрадовался, увидев меня. Наверное, их уже здорово достал этот ворюга, хотя непонятно, почему бы охраннику так из-за этого переживать.

— Пойдемте, я провожу вас, — вежливо сказал он мне и я вошел в здание вслед за ним.

За совсем небольшим холлом начинался длинный коридор со множеством выходящих в него дверей. Охранник отправился в его дальний конец доложить обо мне начальству, а я остался ждать, и стал осматриваться. Нигде не было видно ни одного человека. По стенам коридора стояли красиво вырезанные деревянные диванчики, на которых никто не сидел. В дальнем конце коридора у окна стояла инвалидная коляска. Из-за закрытых дверей не доносилось ни единого звука.

Удивительно пустынное место невольно подумал я. Интересно, куда все подевались. А может быть, в сумасшедших домах всегда так. Охранник все не возвращался, и я подошел поближе к стене посмотреть на висевшие там картины. Более странных картин я не видел в жизни. На первой из них было изображено поле. В траве виднелись множество цветов. Все они были черного цвета.

На другой картине было море ярко зеленого цвета с огромными волнами, идущими одна за другой. Больше ничего на картине не было.

На третьей картине было нарисовано большое окно. Изнутри к нему прижимались черные руки. Огромное количество черных рук. Почти все окно было изнутри покрыто этими руками, а многие еще тянулись издалека и не могли дотянуться.

На следующей картине был город, у подножия огромных гор. Все здания в городе были красного цвета. С неба прямо на крыши домов падала молния.