Ибсен. Путь художника

Алмерс(вдруг вскипев). Всё ты виновата!

Рита(встает). Я?

Алмерс. Да, ты. Ты виновата, что он стал таким. Твоя вина, что он не смог спастись, выплыть…

Рита(как бы защищаясь). Альфред!.. Нет! Не перекладывай все это на мои плечи!

Алмерс(все больше и больше теряя над собой контроль). Да, да, я должен это сделать! Ты оставила малютку без присмотра на столе.

Рита. Он лежал так мягко в подушках. И спал крепким сном. И ты обещал присмотреть за ним.

Алмерс. Да, обещал… (Понизив голос.) Но тут пришла ты, ты… и увлекла меня…

Рита(вызывающе глядит на него). Скажи лучше, что ты позабыл и ребенка, и все на свете.

Алмерс(со сдержанной яростью). Да, это правда. (Понизив голос.) Я забыл о ребенке в твоих объятьях!

Рита(возмущенно). Альфред! Альфред… это отвратительно с твоей стороны!

Алмерс(тихо, сжимая кулаки). Вот еще когда ты приговорила к смерти малютку Эйолфа.

Рита(исступленно). С тобой вместе! С тобой вместе — если уж так!

Алмерс. О да… призывай и меня к ответу, если уж на то пошло. Мы оба согрешили… И значит, смерть Эйолфа была все-таки возмездием.

Рита. Возмездием?

Алмерс(несколько овладев собой). Да. Судом над нами, надо мной и тобой. Нам досталось по заслугам… Чувство тайного, трусливого раскаяния заставляло нас избегать мальчика, пока он был жив… Нам невыносимо было видеть… тот предмет… с которым ему приходилось таскаться…

Рита(тихо). Костыль.

Алмерс. Именно. И то, что мучит нас теперь, что мы зовем горем, тоской, — это просто угрызения совести. Не что иное.

(4: 318–319)

Алмерс никак не мог разобраться, насколько он виноват в том, что Эйолф сделался инвалидом. Вероятно, именно поэтому Алмерс и задумал написать главный труд своей жизни — книгу об ответственности человека. Впрочем, сам он вряд ли сознавал, что его толкает к написанию этой книги чувство вины. Как писатель он исчерпал себя, что вполне объяснимо. Конкретная и осязаемая жизнь требует от писателя вовсе не абстрактных размышлений. Алмерс только-только начинает понимать это.

Эйолфа больше нет, но он по-прежнему будоражит совесть Алмерса и Риты. Его гибель обостряет и усиливает кризис, наступивший в их жизни. Они все еще видят его: он лежит на дне фьорда и пристально смотрит на них. А его костыль все плывет… Они не знают, что с этим делать. Перед нами два беспомощных и одиноких человека, которые страдают и вянут, каждый по-своему. Рита в отчаянии спрашивает, нельзя ли изгнать его образ из памяти. И сама понимает: нельзя. Маленький Эйолф по-прежнему внушает им страх, угрожая разрушить их отношения — как и при жизни. Между супругами будто вырастает стена. Алмерс говорит, что так и должно быть. Он думает о разводе. А Рита предоставлена самой себе и не знает, что думать.

Большой «Эйолф»

Но, как мы уже говорили, существует и другая угроза их супружеской жизни. Это странные отношения Алмерса с его сводной сестрой Астой. По ходу действия выясняется, что они не кровные родственники и что Аста, по крайней мере, любит Алмерса вовсе не как сестра. При этом Асту, с ее смятенными чувствами, донимает молодой и настойчивый инженер Боргхейм, который только что завершил проект строительства дороги в округе. Он ухаживает за Астой, но без особого успеха. Мысли Асты далеки от инженера, — она с ужасом осознаёт свои чувства к тому, кого все считают ее сводным братом.