Ice Flower (СИ)

- Модь, не кипятись, – тихо сказал он, не оборачиваясь на друга, – Она сказала, что они просто друзья.

- Я сейчас этому другу все зубы пересчитаю! – рявкнул Модестас, сверля взглядом немца.

- Нам только драки перед игрой не хватало, – проговорил комсорг.

- Да какая драка? – проворчал литовец, – Ты его видел? С одного удара упадет.

– Может и правда друзья, – пожимая плечами и опуская глаза, сказал Белов, – Тоже знаешь, нельзя так наверное… Совсем ей воздуха не давать…

- Да какие друзья? Ты посмотри на него! – возмущенно воскликнул Модестас, указывая рукой на Фридриха, – Он готовый уже!

Сергей снова поднял глаза на группу журналистов, стоящих за ограждением и увидел, как Ася уронила на асфальт несколько фотокарточек, которые держала в руках, а услужливый немец, сияя глупой улыбкой, неловко согнулся и подсунул руку под разделяющее их ограждение, пытаясь поднять их для нее, продолжая что-то возбужденно тараторить. Девушка снисходительно улыбалась, наблюдая за его потугами, а получив обратно фотографии из его рук, благодарно дотронулась до его плеча, отчего Фридрих растекся в еще более глупой улыбке.

- Да, в этом ты прав, – безрадостно заключил комсорг, поджимая губу, – Парень спекся.

- Я сейчас его верну в сознание, – прорычал капитан, – Сразу забудет, как на чужое глаза пялить!

- Я сам разберусь, без мордобоя, – останавливая друга, который уже рванул к щебечущей паре, проговорил Сергей, – Нам международные скандалы сейчас ни к чему.

Спокойно и уверенной походкой, Белов не спеша преодолел расстояние до прохода журналистов, подошел к Асе и, не глядя на Фридриха и не говоря ни слова, аккуратно подхватил ее на руки. Бережно, стараясь не дотрагиваться до синяков, он положил девушку на плечо, будто непослушного ребенка, развернулся и, не меняя выражения лица, пошел обратно к своей сборной.

- Сережа, что ты делаешь? Поставь, немедленно! Ты меня позоришь! – сдавленно пропищала Ася, пытаясь одновременно выбраться из его крепких рук и придержать юбку, которая могла задраться в любую секунду.

- Это еще кто кого, – спокойным голосом ответил Белов, придерживая ее за бедра и не давая юбке уползти вверх, а потом с невеселой усмешкой добавил, – Ась, я еще одного уже не выдержу, правда.

Девушка замолчала, осмысливая его слова, но подвешенное положение было слишком унизительным для размышлений, поэтому через секунду она снова бросилась в атаку.

- Фридрих просто друг! А у тебя паранойя! – прошипела она.

- Это ты не мне будешь объяснять, – ответил Белов, ставя ее на землю на глазах у потешающейся сборной.

Получив свободу, Ася одернула пиджак, который за время транспортировки сполз ей почти на голову, и возмущенно оттолкнула от себя Белова, оглядываясь по сторонам. Было ужасно неловко перед посмеивающимися и шушукающимися между собой спортсменами, но гнев был сильнее.

- Это насилие! – тыча пальцем ему в грудь, продолжала негодовать девушка, – То, что ты физически сильнее меня, не дает тебе право так со мной обращаться!

- Иди вон этому Отелло объясни, что физическое насилие не метод, – поворачивая голову к гневно пыхтящему в стороне капитану, проговорил Белов, – Пока у того немца еще зубы на месте.

Ася посмотрела на капитана и как-то внезапно успокоившись, подошла к нему, по-детски заламывая пальцы и заглядывая в глаза.

- Модя, ты чего? Сердишься? – заискивающе протянула она, дотрагиваясь до его локтя.

Модестас грубо одернул руку и устремил на нее разгневанный взгляд.

У Аси екнуло сердце и моментально участилось дыхание. Как же он был хорош сейчас! Скулы окрасил яркий румянец, глаза пылали огнем, грудь высоко вздымалась, мышцы, выделяющиеся сквозь тонкую ткань футболки, напряглись, казалось, стали еще крупнее, наливаясь злой первобытной силой. Девушка не могла оторвать от него взгляд. Настолько прекрасен он было только в гневе, в игре и в постели.

- Еще раз этот фашист подойдет к тебе, я от него мокрого места не оставлю! – с бешеным акцентом чеканил слова литовец, сверля ее злобным взглядом.

Девушка молчала, бесстыдно разглядывая его и, с каждой секундой все яснее понимая, что сопротивляться этому притяжению у нее не осталось больше ни сил, ни желания. Они принадлежали друг другу, это чувствовалось в каждом взгляде, в каждом жесте, даже в их прерывистом, одном на двоих, дыхании. Это была ее территория, мужчина, которым она восхищалась, безоговорочно принимая таким, какой он есть. Там где другие видели грубость, она видела силу, за вспыльчивостью она видела ранимость, за гневом – страсть, за ревностью – безумную, не признающую никаких преград, любовь.

- Как скажешь, – тихо ответила она, прямо глядя ему в глаза, и облизнула пересохшие губы.

Модестас замер и сглотнул. Не помня сам себя, будто под гипнозом, он медленно погружался в черный омут ее глаз, бездонных и до жути распутных, беззвучно кричащих: «Я твоя, твоя! Бери!».

Капитан неловким движением закинул руку ей на шею и, зажав голову в сгибе локтя, притянул к себе.

- И глаза спрячь, – прошептал он, глядя в сторону, – От такого взгляда даже у трупа встанет.