ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Я неоднократно пытался отговорить Барака от его намерения поступиться всем тем, за что еврейский народ боролся столько пет, за наше право на свою культуру и историю, за само наше существование как народа. Когда это не удалось, я отказался поехать в Кемп-Дэвид и подал в отставку. «Принося в жертву нашу identity, вы не сможете привезти из Кемп-Дэвида мир. — предупреждал я Барака — Демонстрируя беспредельную слабость и страх, желая мира любой, неважно какой ценой, мы в итоге получим войну».

В то время как Барак пытался убедить себя и всех нас, что мир важнее самоидентификации. Арафат ясно продемонстрировал, что он прекрасно понимает важность identity, важность связи народа с его культурой и историей. В тот самый момент, когда Барак предлагал Арафату Иерусалим, последний продолжал утверждать, что еврейский Храм никогда не существовал на Храмовой горе В то время как Барак во имя мира готов был поступиться нашим настоящим и будущим. Арафат был занят тем, что пытался отобрать у нас наше прошлое.

В то время как Барак находился в Кемп-Дэвиде, я был в палатке протеста, которую установил сразу же после моей отставки напротив здания канцелярии главы правительства. Сидя в ней, я услышал по радио выступление Арафата, который утверждал, что Иерусалим — это «сердце и кровь» палестинского народа и что он «никогда не сделает никаких уступок, связанных с Иерусалимом, не проконсультировавшись предварительно с остальными мусульманскими нациями». Арафат настаивал на том, что Иерусалим принадлежит всем мусульманам мира. Барак же действовал так, как будто Иерусалим не имел никакого значения для еврейского народа в целом и для евреев-израильтян в частности. Когда в тот же самый вечер Барак позвонил мне из Кемп-Дэвида, я процитировал ему Арафата и сказал: «Арафат обращается ко всем мусульманам, а вы, несмотря на то что у вас нет поддержки еврейского народа, осмеливаетесь пожертвовать Иерусалимом — сердцем нашей identity?»

То, до какой степени архитекторы мирного процесса были безразличны к вопросам identity, проявилось в ходе короткого разговора, который состояпся у меня на заседании правительства с министром юстиции Йоси Бейпином в том же году. Он убеждал меня в том, что в обмен на мусульманский и христианский кварталы Старого города Иерусалима Арафат будет готов заключить с нами мирный договор. Я возражал, ссыпаясь на заявления, сделанные самим палестинским лидером. В них он требовал не только мусульманский и христианский кварталы, но и Храмовую гору и прилегающие к ней территории. «Но давайте оставим в покое мусульманский квартал. — сказал я Бейлину. — объясните мне, почему нужно отдавать Арафату христианский квартал и все священные для христиан места, включая Голгофу и церковь Гроба Господня? Что, у Арафата больше прав на христианские святыни, чем у нас, он что, лучше, чем Израиль, обеспечит свободу доступа к святым местам? История доказывает, что любое место, которое оказывается под контролем Арафата, проходит процесс интенсивной исламизации, и Вифлеем, наверное, самый яркий пример этого со времени создания Палестинской автономии впервые за многие века здесь больше мусульман, чем христиан».

Бейлин посмотрел на меня с искренним удивлением и заявил: «Если Арафат хочет этого, пусть забирает. Какое нам дело до того, что палестинцы будут контролировать христианский квартал, если в обмен на это мы получим мир?» Я ответил ему: «Арафат знает, что делает. Если он будет контролировать христианский квартал, то под его властью окажутся самые святые для более чем миллиарда христиан всего мира места Влияние, которое он таким образом получит, будет использовано вовсе не для укрепления мира — оно будет использовано против Израиля».

Бейлин, похоже, не понимал, о чем я говорю. Впрочем, это было неудивительно: когда человек не ценит силу своей собственной identity, он вряд ли сможет правильно оценить силу и значение identity сотен миллионов других людей.

Подход Барака создал абсурдную ситуацию для Арафата и его сторонников самым важным был Иерусалим, в то время как для израильских лидеров еврейская столица стала разменной монетой в торге за мир — тот самый мир, который будет построен на отрицании связи евреев и Иерусалима. Я чувствовал, что такая ситуация совершенно нетерпима, что мир должен воочию увидеть, какую огромную роль играет для еврейского народа его сердце — Иерусалим. Так родилась идея провести массовую демонстрацию солидарности в Иерусалиме, инициатором которой выступила моя жена Авиталь. По оценкам полиции, около 400 ООО демонстрантов собрались вокруг стен Старого города для того, чтобы принести присягу на верность Иерусалиму. Для того чтобы спланировать и организовать такую большую демонстрацию, обычно нужны месяцы — на сей раз нам потребовалось чуть больше недели. Евреи Израиля решительно заявили всему миру: без Иерусалима, без сердца нашей identity, не может быть мира.