Ида

— Я подумал, что они тебе пойдут, — произнес юноша и добавил: — Они такие же нежные, как ты.

Он вновь смутился и отошел, отчаянно ругая себя. Что это такое, в конце концов? Будто с девушками в жизни не общался, будто ухаживать за ними в новинку.

— Что?! — шепотом переспросил сам себя Иллис.

Ухаживать? Но он ведь не ухаживает! Просто хотелось сделать приятное, вот и всё. Ей, кажется, и вправду приятно. Было уже такое в его жизни и не раз. И чего, спрашивается, то мямлит, то суетится, то краснеет? Глупость какая-то. Должно быть, это после того, что услышал ночью, да и вообще весь вчерашний день был безумным. Да, наверное, поэтому ведет себя, как дурак, и чувствует себя дураком.

Иллис обернулся и увидел, что Ида достала зеркальце. Она некоторое время смотрелась в него, после отложила и распустила косы. Молодой человек смотрел, как девушка взяла гребень и начала неспешно расчесывать волосы. Зубья погружались в черный шелк, скользили по всей длине пряди, а после перебирались на новую прядь.

Это незамысловатое зрелище оказалось завораживающим. Иллис присел на траву, повернувшись лицом к Иде, и продолжил смотреть, как гребень скользит по волосам. Он даже не заметил, как проснулся Виш, и когда раздалось хмыканье, юноша вздрогнул.

— Обрастаешь добром, девонька, — произнес ведьмак. Он покосился на студента и подмигнул ему.

— Проколи мне уши, — тут же отозвалась девушка. Она взяла сережки и протянула их Вишу на раскрытой ладони, — Они красивые, я хочу надеть.

— Пожалуйста, Виш, — произнес следом за ней Иллис.

— Хорошо, — чуть ворчливо ответил ведьмак. И с места ночевки Ида ушла с сережками в ушах.

Они так и остались, кажется, самым ценным для девушки из всего, что подарил Иллис. Нет, ей явно нравилось всё, но серьги тронули какую-то потаенную струну в душе бывшей покойницы. Она легко согласилась, что прочие украшения пока не к месту. Ленту скроет чепец, для бархотки нужно платье иного фасона, да и бусы вроде как слишком нарядные для путешествия. И брошь будет смотреться неуместно. И когда Виш, говоривший всё это, произнес:

— А сережки…

— Не сниму, — категорично прервала его девушка.

— И не надо, — усмехнулся ведьмак. — Такие серьги глаз не режут. Простенькие, небольшие…

— Красивые, — вновь прервала его Ида.

— Да, — согласился с ней мужчина и скрыл улыбку, до того забавно в эту минуту выглядела его подопечная. Того и гляди ногой топнет.

И то, что девушка часто дотрагивалась до сережек, не было продиктовано слабой застежкой, она как раз держала хорошо. Но, похоже, Ида опасалась расстаться со своей обновкой. А может, удостоверялась, что она есть. Точней сказать было невозможно, а сама девушка не объясняла своего поведения. Но Иллису и в голову не приходило одернуть ее или высмеять. Напротив, молодому человеку бело приятно.

— Сейчас встретимся с Вишем, — сказал юноша. — Потом я схожу в библиотеку, а ты отдохнешь с дороги.

— Я не устала, Огонечек, — ответила Ида.

Молодой человек поджал губы. Его начало раздражать это прозвище. Поначалу Иллис воспринял предложенное обращение спокойно, оно даже ему понравилось. Во-первых, так надо было для его безопасности, а во-вторых, прозвище было милым. Но вот уже некоторое время оно жало ему, как одежка с чужого плеча. Да, по сути, так оно и было. Огоньком был Андел Лиран, но не Иллис Фраш.

К бывшему или несостоявшемуся жениху юноша относился с неприязнью. И было это по нескольким причинам. Он разделял мнение Виша, что Андел предал исчезнувшую невесту, когда женился на девушке, по здравому рассуждению причастной к произошедшему. Нет, ни ведьмак, ни студент не говорили об этом друг с другом. Каждый держал при себе свои мысли, но отношение их было схожим.

Была еще причина, по которой молодому человеку разонравилось данное ему прозвище. Ему казалось, что каждый раз, когда Ида произносит его, она думает совсем о другом человеке. Видит его, думает о нем, ставит его на место нового знакомого. А он, Иллис Фраш, превращается в призрака, отдав свое тело другому мужчине. Юноше не нравилось быть призраком, ему хотелось быть самим собой. И скрывалось ли под этим желанием что-то еще, он задумываться не спешил.

Однако Иллис переборол себя и в этом раз, хоть на языке и вертелась просьба больше не называть его чужим прозвищем. Это надо было для дела… наверное.

— Потом мы сходим с тобой к парфюмеру, — чтобы вернуть себе пошатнувшееся благодушие, сказал молодой человек. — Я бы мог и сам, но не знаю, какой аромат тебе понравится. А еще мы можем купить тебе новое платье и туфельки. Или…

— Денег-то хватит, студент? — вопрос, заданный с явной иронией, прозвучал неожиданно. Впрочем, только для Иллиса.

— Виш, — не обернувшись к ведьмаку, произнесла Ида. — Я тебя почувствовала.

Молодой человек обернулся к их спутнику, прошедшему извилистый путь до места встречи, окинул его мрачноватым взглядом и ответил:

— Деньги найдутся.

— Дело твое, — махнул рукой ведьмак. — Идемте. — И тут же добавил: — Вы молодцы, хорошо держались. Не знал бы правды, решил, как и все, что вижу парочку счастливых голубков.