Идальго

Но это был всего лишь забавный казус, а металлургия развивалась главным образом на юге европейской части страны. И развивалась она более чем неплохо — в том числе и в части создания различных «обрабатывающих производств». Главным образом, в производстве всякого военного металла, например, в производстве стальных пушек. Причем больших: в Мотовилихе рядом с медеплавильным заводом был запущен «сталепушечный» завод, на котором сразу же приступили к производству «двухвершковых» пушек. Точнее, пушки делались калибром в девяносто миллиметров (вдвое больше моего «автомата»), причем пушки сразу делались «казеннозарядными», а ствол собирался из двух стальных труб, вставленных одна в другую. Ее сделали по моим смутным воспоминаниям о пушке вроде бы семьдесят седьмого года, вот только про то, что «оригинал» был раздельного заряжания и с запальником, я вспомнил только когда проводились испытательные стрельбы на полигоне в Любимовке первой «предсерийной» пушки. Которая произвела очень хорошее впечатление на Чернышёва (в результате чего для строящегося еще Мотовилихинского завода в Твери пришлось срочно делать два десятка «специальных» станков), а мне обломился еще один орден, на этот раз Владимира.

Правда все равно два уже завода по производству «современных пушек» этих самых пушек были в состоянии выпускать хорошо если одну в неделю, но если еще какое-то время войны не случится, то нам все же производство освоят: назначенные лично императором «главные инженеры» этих заводов прекрасно понимали, что их ждет в случае удачи. И что — в случае неудачи…

Международная политика была для меня не совсем понятной, в особенности религиозная ее часть. Совершенно внезапно Ларраньяга получил кардинальскую шапку непосредственно указом папы Григория XIV, а вместе с шапкой — и «почетное звание» руководителя всей католической церковью в Южной Америке. То есть формально он теперь и церковью мексиканской должен был руководить — но с Мексикой у него теплых дружественных отношений как-то не сложилось. Поначалу не сложилось, но уже осенью тридцать восьмого он и в Мексике стал товарищем весьма авторитетным: де Санта-Анна, в очередной раз ставший официальным ее президентом, в Мехико начал строить церковь, официальным настоятелем которой был назначен именно Дамасо Антонио. Потому что при очередной пограничной заварушке (на северной границе) Ларраньяга послал на помощь мексиканцам свои войска. Немного послал, в Мексику прибыло порядка полутора тысяч «союзных» солдат — но янки очень сильно получили по мозгам и на некоторое время их агрессивные наскоки прекратились.

А пока янки думали о том, где же они просчитались, в Мексику хлынул народ из Европы. Немного из Испании и очень много из Франции и Италии, а так же из Австро-Венгрии — и в общей сложности по прикидкам «юного кардинала» народу у Санта-Анны за один только тридцать восьмой год должно было прибавиться минимум на сотню тысяч человек. Правда, в США народ тоже массово двинулся, но вот «профессиональный состав» переселенцев кардинально отличался: в Мексику перебирались в основном крестьяне и ремесленники, а в США — «лица торговых сословий». Особенно много в США народу рвануло из Польши (как их германской половины, так и из русской), а так же из британской Ирландии и опять же из Италии (хотя итальянцев тут было в разы меньше, чем эмигрантов в Мексику).

Еще народ потихоньку потек в Уругвай и Аргентину с республикой Риу-Негру (в последнюю все больше из Португалии народ поехал и немного из германских княжеств), но наплыв иммигрантов был здесь не особо велик. Зато «естественный прирост» в странах Союза поражал воображение, причем не только в самих этих странах. Николай, когда ему кто-то приволок сводку об изменении населения этих стран (ему такие сводки каждый год приносили, так как от этого зависела доля, которую южноамериканцам должна была отстегивать русская промышленность) не утерпел и приехал (лично!) ко мне за некоторыми разъяснениями?

— Александр, а расскажи-ка мне, где в этих сводках наврали, и кто именно наврал. И когда наврал: ну не может же быть, чтобы народ в стране так быстро прирастал!