Идальго

Встреча с русским царем прошла именно так, как я ожидал: в большом зале собралась толпа высокопоставленных граждан, из которых лично я знал только Карла Нессельроде. Не в лицо знал, а просто фамилия была знакомая — но, когда мне его представили, лицо его мне очень не понравилось. Затем Пастор меня официально представил (и для царя уже нашли переводчика), после этого уже я выступил с краткой речью на тему того, что три могучих державы имеют много общих интересов и могут в ближайшее время много чем взаимовыгодным заняться, для чего, собственно, я в России и приехал. Николай тоже выступил (кратенько так, как я понял, ему весь этот цирк изначально не нравился и он вообще не понимал, какая польза может быть от связей с государствами, о которых здесь вообще никто раньше не слышал), и наконец наступил торжественный момент вручения императору верительных грамот. Об этом как раз Нессельроде и сообщил, Николай милостиво так кивнул — и я, изображая из себя настоящего идальго, подошел в нему и протянул бумажку. Тихо при этом сказав уже по-русски:

— У нас действительно есть темы для сотрудничества, но об этом есть смысл говорить только без лишних ушей.

— И о чем же?

— А вы спросите у капитана Красикова, за сколько минут моя яхта дошла от Кронштадта до Дворцовой пристани…

Вероятно, царю уже об этом кто-то успел рассказать, поэтому он так же тихо спросил:

— Где и когда?

— Император здесь вы…

Если Николай и удивился тому, что я говорю с ним по-русски, то он ничем этого не выдал, а когда официальная церемония закончилась. Он — как бы мимоходом — предложил:

— Граф, я о ваших странах почти и не знаю ничего. Вы не откажете мне в любезности рассказать мне о том, как у вас люди живут, какая природа… например, за чаем? Не стесняя себя всеми этими церемониями? Я был бы не против сейчас с вами чаю выпить…

— Сочту за честь!

— Ну и отлично.

Когда мы остались в небольшой комнатке у столика, уставленном разными вкусняшками и двумя большими чашками именно с чаем, Николай конкретизировал свой вопрос:

— Господин Нессельроде сообщил мне, что представляемые вами страны довольно невелики и, уж извините, крайне бедны. Надеюсь, вы все же приехали не за тем, чтобы побираться, — Николай явно проверял, насколько я русский язык знаю, — но я не очень представляю, чем вы можете меня заинтересовать. Хотя ваше судно… мне сказали, что оно при совершенно неблагоприятном ветре шло со скоростью свыше двадцати узлов. У вас все суда так ходят?

— Вы, ваше величество, правы в одном: страны, которые мне выпала честь представлять, действительно малы. Население всего Уругвая меньше, чем население Санкт-Петербурга, да и Аргентина вряд ли по численности переплюнет Москву. Однако у нас есть то, чего нет ни в одной стране Европы, а у вас есть то, чего нет у нас — и если мы объединим усилия, то союз наших держав мощью своей превзойдет все прочие страны мира… вместе взятые.

— Очень громкое заявление! И чем же мы все страны превзойти можем?

— Промышленной мощью, ваше величество, а на базе промышленности и силой армии и флота, если угодно.

— Ну, насчет флота… Ваше судно и в океане может ходить на двадцати узлах?

— Моя яхта на текущий момент — вообще самое быстрое средство передвижения в мире. Когда мы шли сюда, то почти двое суток мы плыли со скоростью свыше ста десяти верст в час. Да, в шторм с такой скоростью шли, но и по спокойной воде ее можно разогнать до девяноста верст. Правда, ненадолго, примерно на десять часов, а при особых условиях — и довольно тяжко при этом работая — до суток. При полном штиле… я думаю, что вам все же стоит лично в том убедиться, поскольку врать все мы горазды.

— Насчет вранья вы, конечно, правы. Но даже если вы соврали только вполовину… а сколько стоит ваш корабль?

— Корабль стоит дорого, очень дорого. И, особо подчеркну, это мой личный корабль, а послом меня оба государства направили в том числе и потому, что руководители обоих государств знают, что моя яхта стоит дороже каждой из столиц во всеми их зданиями… и жителями. Но речь вовсе не о кораблях…

— А что иное вы тогда можете предложить?

— У нас есть знания. Например, у нас последний бедняк сочтет бедой невероятной, если урожай соберет менее ста двадцати пудов зерна с десятины. И мы знаем, как такие урожаи обеспечить. Мы знаем, как выстроить паровоз, который пятнадцать тысяч пудов груза повезет по железной дороге со скоростью в полста верст в час. У нас очень много подобных знаний — но у нас мало людей, которые знания эти применить могут — а в России людей много.

— Россия не торгует своими людьми! И вообще людьми торговать…