Идальго

— Знаю, но уж лучше вам переведет этот документ секретарь посольства. А я французский не знаю, так что он не будет стараться сказать что-то лично мне приятное.

Викарий французский знал вероятно даже лучше, чем князь Голеницев-Кутузов, но затык случился не из-за языка:

— А где этот идальго и граф? Ждет на корабле нашего ответа? — и князь тут же повторил вопрос по-французски. А после довольно долгого и излишне, ответа Пастора, он, глядя на меня, несколько ошарашено спросил:

— Этот господин сказал, что вы назначены послом обеих стран… потому что пресвятая дева Мария лично вам покровительствует и в делах всех помогает, и что пресвятая дева с вами разговаривает, по вашему зову является народу… он что, сумасшедший?

— Нет. В смысле, он не сумасшедший, и при одном явлении Мадонны он лично присутствовал. И не он один, там тысяч двадцать человек было — но дева не по моему зову является, а когда сама считает это необходимым. А разговаривать… этот корабль выстроила — и посвятила Деве моя тетка-испанка, двоюродная тетка, в Веракрусе — это в Мексике — построила. А недавно усопший папа Римский ее благословил и попросил у пресвятой девы защиты для меня, поэтому, вероятно, пресвятая дева иногда со мной на корабле и разговаривает. Но на самом деле она просто следит, чтобы я исполнил свои обеты и при необходимости направляет меня на путь истинный, следя, чтобы я не свернул с праведного пути…

— Так вы католик?

— Я — точно нет, но мы, я думаю, сейчас этот вопрос обсуждать не будем. Давайте сначала решим вопрос с особняком для посольства.

— Вероятно, подобрать такой в столице было бы нетрудно, но хватит ли у вашего посольства средств для его приобретения?

Я повернулся и задал этот вопрос викарию, на что тот просто сунул руку в карман и вытащил забавную побрякушку. Честно говоря, у меня челюсть отвисла: в оправе из белого металла на довольно толстой цепи висел изумруд размером чуть ли не с грецкий орех. А попик пояснил, сначала по-французски для князя, а потом и по-испански для меня:

— Этот изумруд стоит немногим дороже, чем Собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии и Святых Филиппа и Иакова…

— Это главный столичный собор Уругвая, — тут же пояснил князю я. А викарий продолжил:

— Мы желали бы подарить его вашему императору и надеемся, что небольшой особняк в качестве ответного дара…

— Граф, — не дал викарию договорить князь, — я не уверен, что подобрать должный особняк у меня выйдет уже сегодня, но я с радостью приму ваше посольства у себя дома. А завтра, или в крайнем случае послезавтра вы обретете то, что делаете.

— Спасибо за приглашение, но мы, пожалуй, еще некоторое время пробудем на нашем корабле. И прошу не обижаться, я всего лишь исполняю обет, а пресвятая дева скорее всего не обрадуется, если я его нарушу. Поэтому мы вас сейчас покинем… а если вы найдете способ ускорить мою аудиенцию с императором…

— Безусловно, безусловно, я сделаю все, что будет в моих силах. Единственное, о чем я вас хочу попросить, так это переставить ваш корабль к Дворцовой пристани.

— Так мост мешает.

— Мост ночами разводится, я распоряжусь сегодня его пораньше развести…

Ну да, ради огромного изумруда можно и мост развести, и даже особнячок у кого-то забрать: про особняк мне гонец от князя сообщил уже на следующее утро часам к десяти, причем особо подчеркнул, что освободят его «нынче же к вечеру». Нехилый такой особнячок, трехэтажный — и к нему можно вплотную яхту мою по каналам каким-то подвести. Но это было лишь мелким достижением моей дипломатии (а точнее, изумрудной дипломатии викария Пастора). А по-настоящему важным было то, что Павел Васильевич сообщил, что «император меня ожидает» уже послезавтра. Поэтому спать я отправился, прияв «снотворную таблетку»: очень уж переволновался. От разговора с Николаем зависело, получится ли у меня то, что я задумал — а опыта разговоров с русскими императорами у меня не было ни малейшего, так что если я облажаюсь…

Но я все же не облажался, хотя разговор прошел совсем не так, как я ожидал. Впрочем, все всегда случается не так, как планируется, так что я даже и не расстроился особо. Просто уже некогда расстраиваться: нужно начинать работать. И работать уже по-настоящему…

Глава 8