Идеал

– Не может же она встречаться со своими сторонниками из числа Заклейменных где попало. Приходится соблюдать осторожность.

Он позвонил, и дверь тут же открылась. Кэррику все еще приходилось помогать мне на каждом шагу, но силы возвращались, я уже ковыляла довольно бойко.

Внутри меня сразу поразила обстановка: повсюду рабочие столы, кресла, доски со статистическими таблицами и данными опросов. В каждую розетку – а их в бывшем магазине гаджетов немало – воткнут ноутбук. И никто и глазом не моргнул, когда мы с Кэрриком вошли, все уставились на огромный плазменный экран.

На экране судья Креван давал интервью Эрике Эдельман. Он был в щегольском костюме, в голубой рубашке, в галстуке под цвет глаз – и голубые глаза так и сияли, так и светились отраженным светом. Человек, внушающий доверие. Эрика в изящной блузе и юбке, видны безукоризненные ноги, прическа столь же идеальна. Самая знаменитая женщина на телевидении, ведущая собственную программу, и все политики боялись ее: Эрика справлялась с ними, словно с младшеклассниками.

Я огляделась по сторонам в поисках Эниа Слипвелл, но ее нигде не было видно. Да и о чем с ней говорить? Кэррик и прочие были преданы ей всей душой, но я заметила, что Альфа и тот же Рафаэль считают, что она еще не вполне проявила себя, рано ей безоговорочно доверять. Кое-кто полагал даже, что она выступает в защиту Заклейменных ради саморекламы, прокладывая себе путь наверх, но это, по мне, не беда, лишь бы, пробившись наверх, она сделала все, что сулила.

Стоя у двери, мы тоже стали смотреть интервью. Я прислонилась к двери, ноги еще не очень меня держали.

Креван и Эрика Эдельман прогуливались в тех местах, где он вырос. Эта запись была сделана несколько дней назад. Он показывал ей свой первый дом, футбольные кубки, фотографии дедушки и бабушки, все, что помогает представить его как обычного человека, имевшего семью и детство. А потом они вернулись в студию, в прямой эфир – вернее, не в студию, он давал интервью прямо у себя дома, в парадной гостиной, которая редко использовалась. Красивый камин, книжные полки, на стене детские фотографии Арта – их специально повесили поближе друг к другу, чтобы, когда камера даст крупный план, они попали в кадр вместе с Креваном. Ага, моих фотографий уже нет.

– Мистер Креван, для начала расскажите нам о себе. У вас даже имя необычное. Почему вас назвали Боско?

Здорово, она обращалась к нему не «судья», а «мистер», сразу выбив у него из рук главное оружие, превратив его в обычного человека, и я знала: каждый раз, когда она так обращается к нему, это его бесит, она методично заколачивает его в землю.

– Имя от бабушки. Она родом из Италии. Мария Боско – хорошее итальянское имя. Родители решили назвать меня в честь этой замечательной женщины.

– Мария Боско была женой Митча Кревана, который и создал Трибунал.

– Именно. Он и наш великий премьер-министр Данбар организовали первый Трибунал, сначала это была временная мера для расследования злоупотреблений правительства.

– А ваш отец стал его преемником.

– Мой отец добился, чтобы Трибунал был постоянным, и вместе с другими людьми, чья заслуга тоже велика, привел Трибунал к его нынешнему состоянию.

Эрика посмотрела судье прямо в глаза, будто хотела проникнуть ему в самую душу.

– Расскажите о своем детстве, Боско.

– Это было самое счастливое детство, нас двое братьев и сестра, Кэнди … – Он пустился описывать счастливое семейство, в котором все привыкли упорно работать и добиваться наград.

– Да, прекрасная картинка, мистер Креван, – прервала его Эрика. – Но все же вернемся в ваше детство. Расскажите о наказаниях, которым подвергали вас отец и дед.

Креван рассмеялся:

– Вы говорите так, словно это какие-то … драконовские меры. Обычная дисциплина, так моего отца воспитывал его отец, да и деда так воспитывал прадед. Это не было … – Он пожал плечами. – В наше время многих воспитывали куда жестче, можете мне поверить. – Он улыбнулся, надеясь, что сумеет увернуться от этой темы.

– Расскажите, что это была за дисциплина, – вцепилась Эрика.

Он сел ровнее, выпрямил спину, собрался с мыслями.

– Этот метод воспитания основывается на семи основных пороках человеческого характера. При любом проступке или ослушании нам надевали на шею табличку с указанием, какой именно порок побудил к этому.

– Вы ходили с такой табличкой по дому?

– Нет-нет. – Он улыбнулся, как будто с удовольствием припоминая. – Приходилось носить ее повсюду. Хоть на футбольную тренировку, хоть в школу. Помню, Кэнди на первое свидание пошла с табличкой «Жадность». – Он засмеялся. – А у Дэймона, когда он участвовал в футбольном турнире, на шее болталась табличка «Упрямство». Но мы быстро учились. Я имею в виду – мы быстро научились разбираться в своем поведении, рано поняли, какие у каждого «главные пороки» и как их контролировать.

– В тринадцать лет вы уже смогли этому научиться?

– С тринадцати лет эта система начинала действовать. Какое-то время, конечно, требовалось, чтобы привыкнуть. – Он снова рассмеялся.