Ideal жертвы

– Да что тут говорить... Посмотри, что у меня с рукой.

Машка быстро и ловко ощупала мою руку – и вдруг резко и неожиданно ее дернула. Я взвыла от приступа короткой, резкой боли – потом мгновенно почувствовала облегчение.

– Вправила, – важно сказала Машка. – Сегодня еще поноет, а завтра и не вспомнишь.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась я. – Ну, я пойду?

Однако подруга не отставала.

– Что ты сейчас собираешься делать? – требовательно спросила она.

– Спать лягу, – соврала я.

– Спать?!

– А что? Ночь на дворе.

– Хочешь, я посижу с тобой?

– Не надо, зачем.

– Ну, скажи... что мне для тебя сделать?

Хорошая все-таки она подружка, Машка. Верная и самоотверженная.

Кстати, прошу заметить: ни слова упрека не произнесла она в мой адрес: ни за то, что я ее подставила, ни за то, что ее связывали и пытали, приставляли к затылку пистолет, чуть не убили. Нет, когда-нибудь – если эта история, конечно, благополучно закончится – она мне все выскажет, но сейчас... Сейчас мое горе затмило в ее сознании собственные невзгоды.

– Может, тебе выпить надо? – не отставала Мария. Мы уже поднялись по лестнице, прошли по коридору и стояли на пороге моей комнаты. – У меня есть бутылка, я из дома захватила на всякий пожарный. Или принести тебе валокордину? Корвалолу?

– Запасливая ты моя, – слабо улыбнулась я. – Нет, мне ничего не надо. Спасибо тебе, заинька. Пока, – я поцеловала ее в щечку. – Доброй ночи.

Подружка обалдело посмотрела на меня. Обычно-то я ее шпыняю, а тут и «заинька» и поцелуйчик. Возможно, она даже решила, что я слегка умом тронулась от горя.

Я вошла в свой номер, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на ключ.

Скинула халатик и стала одеваться.

Сегодня ночью я должна выглядеть безупречно.

...Через пятнадцать минут я уже стучалась в номер отставника – охранника Рычкова. Он проживал в нашем корпусе на «мужском» этаже. Про себя я молилась: только бы он оказался дома! Только бы не отправился в особняк главаря исполнять обязанности «личника» при дочери директора!

Бог услышал мои молитвы (а, может, наоборот, дьявол подталкивал меня по неверному преступному пути?).

Как бы то ни было, дверь комнаты отворилась, и на пороге я увидела своего трепетного обожателя. Рычков явно проводил тихий холостяцкий вечер: в майке, трениках, в руке – стакан чаю в железнодорожном подстаканнике. За его спиной верещал спортивный комментатор. В полутемной комнате блистали отсветы телевизора.

– Лилечка?! Вы?! – от удивления стакан чуть не выпал из рук отставника.

– Да, вот решила заглянуть на огонек, – бодро выдала я отрепетированную фразу. – Можно войти?

– Да-да, конечно, – Рычков посторонился. – Простите, ради бога, у меня не убрано.

В комнате, однако, насколько я могла разглядеть в сумерках, царил образцовый порядок. В моей собственной обители, к моему стыду, никогда не бывало столь аккуратно. Кровать безупречно заправлена, подушка лежит ровно по центру изголовья, на прикроватной тумбочке, строго посредине, поместился мемуарный талмуд, а на нем – очки.

– Чем обязан, Лилечка? – хозяин явно не мог отойти от шока, вызванного моим появлением.

– Кто играет, Петр Архипович? – Я деловито кивнула на телевизор.

– Наши с литовцами, – машинально ответил седовласый охранник.

– Какой счет?

– Сейчас?

– Что значит «сейчас»? – уставилась я на него.

– Ну, игру показывают в записи, и я уже знаю результат, – чуть сконфуженно улыбнулся Рычков.

– Зачем вы тогда смотрите?!

– Ну, как же!.. Счет в футболе не главное. Надо ведь узнать, кто из наших в какой форме, оценить, в чем сила и слабость сборной, прикинуть шансы. Да потом это просто красиво!

Благодаря футболу мне удалось настроиться с отставником на общую волну. Прав был незабвенный Высоцкий – Жеглов: говорить с человеком надо о том, что ему интересно. Правда, Жеглов использовал свой принцип для того, чтобы получить информацию, однако, чтобы найти общий язык с мужчинами, завет Высоцкого годился еще в большей степени. Поэтому я всегда хоть краем глаза, да следила за новостями спорта, и очень хорошо (благодаря Юрику) разбиралась в силовых единоборствах – не только теоретически.

Я мило улыбнулась своему благородному почитателю и спросила:

– Ну, и какой же счет сейчас? И что будет в конце?

– Сейчас три – один в нашу пользу, а будет четыре-один... Да вы присядьте!

Загадочно улыбаясь, я покачала головой. Бог знает, чего мне стоили моя легкость и кокетство, и рука, вывихнутая Кириллом и вправленная Машкой, до сих пор болела, а главное: мой мальчик был у них, этих тварей! Впрочем, о Максимке ради него самого я запрещала себе думать.

– Жаль, что вы настолько увлечены футболом, – загадочно сказала я.

– А что? – немедленно встрепенулся Рычков.

– Хочу пригласить вас прогуляться по парку.

– Но... мы ведь с вами недавно гуляли... – слегка растерялся отставник.

Ах, ну да. Всего лишь пару часов назад – когда Рычков пытался предупредить меня о надвигающейся опасности. Сейчас кажется – это было в другой жизни.

Однако я не растерялась и призывно промурлыкала:

– Ну, то было вечером, а теперь ночь. Куда романтичней: уже совсем стемнело, и соловьи поют.