Ideal жертвы

Насчет соловьев я приврала: рано еще для них. К тому же за окном гулял такой холодный ветер, что даже воробьи – и те заткнулись. Но как еще было выманить моего воздыхателя из номера?

– О! Ради прогулки с вами, Лилечка, я готов забыть не только про футбол, но и про все на свете.

– Тогда одевайтесь. – Я уселась в хозяйское кресло и уткнулась в телевизор. – Обещаю, не буду за вами подглядывать.

Пока Рычков за моей спиной натягивал рубашку и брюки, наши забили четвертый гол, текущий счет сравнялся со счетом окончательным, и мой седовласый воздыхатель мог отправляться на прогулку с легким сердцем. Он уже ничего не терял и, видимо, надеялся хоть что-то от прогулки получить.

Несмотря на поздний час, цивильные брюки Рычкова были идеально отутюжены, в ботинках отражалось электричество, и куртку он надел уже другую, новехонькую, довольно-таки щегольскую. С таким мужчиной и прогуляться не стыдно. На улице я нежно взяла отставника под руку и исподволь повлекла в сторону заброшенной оконечности санаторного парка.

Хоть сердце мое и разрывалось от горя, от беспокойства за Максимушку и нетерпения, я не позволила себе сразу брать быка за рога. Однако все равно: с Рычковым я собиралась играть с открытыми картами. Он, может, и откажет мне в помощи – но не заложит, не донесет. Или я ничего не понимаю в мужчинах.

Когда мы сошли с тротуара и зашагали по тропинке средь бурелома (путь нам освещала луна), я поведала Петру Архиповичу о сегодняшних происшествиях. Правда, далеко не во всех подробностях. Я не рассказала о роли Машки, не стала распространяться и о том, чем промышляют начальник санатория и его приспешники и что у них на уме. Зато сделала акцент на похищении Максимушки. Рычков принял мое повествование близко к сердцу.

– Ах, мерзавцы!.. Сволочи!.. Негодяи!.. – временами восклицал он.

Наконец, когда мы достигли беседки, моя история подошла к концу. Мы остановились. Я отпрянула от моего ухажера, потом повернулась к нему и положила обе руки ему на плечи. Я знала, что он видит перед собой: прекрасное девичье лицо с мерцающими в полутьме умоляющими глазами.

– Петр Архипович, вы мне поможете?

– Но я не понимаю, чем могу...

– Тсс, – я приложила палец к его губам. – Просто скажите: да или нет.

– Помочь? Но в чем?

– Да или нет?

Он еще секунду поколебался, потом махнул рукой:

– А, в конце концов, я этому мерзавцу-директору присягу не приносил!

Я придвинула свое лицо совсем близко к его, и тогда он прошептал изменившим ему голосом: «да». И я поцеловала его в губы.

Положительный условный рефлекс у мужчин следует всякий раз закреплять маленьким, но приятным вознаграждением.

Поцелуй длился ровно до того момента, пока мой бедный влюбленный не захотел большего и не обхватил меня за талию сильными руками. Тогда я вырвалась из его объятий и отпрыгнула.

– Петр Архипыч! – взмолилась я. – Сейчас не время!

– Мы с тобой поцеловались, значит, можем говорить друг другу «ты».

– Хорошо, Петр... Знаете, то есть знаешь, когда все кончится, а я очень надеюсь, что с вашей помощью все закончится хорошо... Тогда я – заметьте, не вы, то есть не ты, а я – сама приглашу тебя в «Ротонду» и угощу чем-нибудь вкусненьким, мы с тобой разопьем бутылку шампанского, потом пойдем ко мне, и никого не будет дома...

Обещать, обещать и обещать – таким способом можно великолепно отделаться от мужика, если ситуация заводит тебя не туда, куда ты стремишься. Правда, этот метод годится только в отношении джентльменов, подобных Рычкову. Прямодушных и восхищающихся тобой. С твердолобым Мишаней, моим первым мужчиной, он, помнится, не сработал. В ответ на посулы, что я расточала, последовала искусно выполненная подножка, и через минуту Миха уже взгромоздился на меня, притиснул к земле и впился в губы... Может быть, поэтому я до сих пор в глубине души предпочитаю мужчин, которые не рассусоливают, а действуют...

Однако отставник оказался, как я и предполагала, из разряда тех, кто соглашается слушать сладкие песни. Когда Рычков успокоился и восстановил дыхание, я твердо сказала:

– Хочу быть до конца честной и рассказать тебе свой план. А ты, как человек военный, поправишь меня.

Я поделилась с ним своей идеей. Однако после моего повествования первой реакцией Рычкова было решительное:

– Ничего у тебя не получится.

– А вдруг?

– Вдруг только кошки родятся, – хмуро ответствовал бывший подполковник.

– А если ты мне поможешь? – задала я ключевой вопрос.

– Помогу? Как?

– Хотя бы подвезешь меня до места, а потом будешь ждать нас в машине.

– О господи! Лиля! Ничего не выйдет! Тебя просто убьют!

– Я удивляюсь, Петр, – нанесла я удар ниже пояса, – как ты дослужился до подполковника? Ты ведь самый настоящий паникер!

– На слабо меня берешь? – разгадал мой маневр отставник.

– Беру, – не стала отрицать я.

Минуту поразмыслив, Рычков молвил:

– Если я откажусь, ты все равно поедешь?

– Поеду.

– Будешь действовать в одиночку – шансов останется еще меньше.

– Не отрицаю.

Мой преданный поклонник продолжал рассуждать: