Идеалис

Вокруг гаснущего костра стояли воины, среди них княжна заметила и Дэлгэра. Звуки издавал человек в странном облачении. На его длинный широкий кафтан из сайгачьей кожи были нашиты металлические бляшки. Они подпрыгивали в такт бешеным рваным движениям человека, издавая адский звон и вступая друг с другом в бешеный же перепляс.

– Это шаман, – шепотом подсказала Смеяшка, отгибая себе для обзора вторую половину входного полога и пристраиваясь рядом с княжной.

Велимира уже и сама догадалась. Она ахнула, когда поняла, что металл нашит на рукава шаманского платья в виде прутов, изображающих кости рук. Плашки по бокам изображали ребра. Вдоль спины тянулся длинный ряд металлических позвонков. Все вместе представляло собой человечий скелет. Голову шамана венчал меховой колпак с двумя рогами. Лицо он вымазал сажей.

Шаман бил деревянной колотушкой в натянутую на рамку из лозы шкуру – бубен, и из гортани его вырывались не то крики, не то песня. И была она нечеловеческой, не мирской, потусторонней.

Княжна прикрыла рот ладошкой. Рядом дышала Смеяшка.

От служанки Велимира знала, что монголы что-то затевали уже с утра. Они поднимали головы к небу, одобрительно цокали языками и возбужденно переговаривались. Впервые после периода затяжной облачности сегодня выдался ясный день. На высоком лазоревом небе не было ни пятнышка. Видимо, монгольский священник счел это хорошим знаком для принесения жертвы. «Целиком коня спалили, и даже не попробовали ни гривенки малой жареной конины, все ушло с дымом на небо в жертву степному богу Тэнгри», – еще в обед докладывала Велемире Смеяшка, пересказывая то, что происходило в становище в течение дня.

Шаман ударял в бубен, сотрясаясь всем телом, и не переставал бормотать непонятные слова. Он поднимался и обходил вокруг кострища, падал на колени, вскакивал и ртом воспроизводил разнообразные звуки: рев, жужжание, стон, клекот, трескотню, жалобный плач и шипение, гоготание и визги.

Зачарованная княжна слушала и узнавала в суетной шаманской разноголосице и раскаты грома, и шум воды, и крик кукушки и хлюпанье пьющего коня.

Шаман начал извиваться и издал звук конского ржания.

Неизвестно откуда Велимире пришло: он «поймал» лошадь.

Шаман перестал колотить в бубен и «поскакал».

Девушка и ее служанка, притиснувшись друг к другу, из юрты наблюдали завораживающее колдовское действо.

Велимира скосила глаза, чтобы посмотреть на сотника: Дэлгэр сложил руки на груди и стоял у костра застывшим каменным идолом. Его черные брови сошлись у переносицы, глаза неотрывно следили за шаманом.

Шаман перестал изображать конную поездку и быстро заговорил низким голосом, словно что-то объясняя невидимому собеседнику. Тело чародея напряглось. Он издал волчий вой.

В глазах Велимиры все поплыло, воздух стал густым и непрозрачным. Княжна зажмурилась и потерла веки, открыла глаза, но это не помогло: шамана стало хуже видно, будто его окружил дымок от костра. Княжна перевела взгляд на огонь и поняла: он давно погас.

Дымка тем временем собралась у ног шамана, потемнела, поклубилась и уложилась в форму волка. Зверь встряхнулся.

–Господи Иисусе, помилуй, – пробормотала Смеяшка, озвучив просьбу, которую княжна произнесла про себя.

Это был не морок и не сон, поняла Велимира, осенив себя крестом, и ее обуял трепет. Но княжна не нашла сил оторвать взор от колдовского обряда.

– Следуй за волком, – замогильным голосом просипел шаман, обратившись к Дэлгэру.

Сотник сделал знак рукой своим монгольским дружинникам и те, встрепенувшись, кинулись к зверю.

Волк терпеливо подождал своих спутников, а затем неспешно развернулся и потрусил в сторону леса.

Шаман вновь заговорил с невидимым. Он тяжело и глубоко задышал, задвигал конечностями, зашатался и чуть было не упал. Через мгновенье голос его изменился, он вступил в диалог с кем-то, говорящим низким сиплым басом. Через минуты убеждений и уговоров шаман успокоился, а затем страшно закричал и забился в диком быстром экстатическом танце. Металлический скелет, нашитый на кафтан, зазвенел потусторонним перезвоном.

Шаман выронил бубен и упал, обессиленный, на землю без сознания. Все замерли. Наступила тишина.

Княжна отпустила полог и медленно возвратилась в юрту.

Смеяшка также развернулась и всплеснула руками: похлебка, побулькивающая в котелке, почти вся выкипела.

– Как ты сам видел, багатур, я призвал и собрал в бубен духов-помощников и принялся ловить дух коня, – рассказывал шаман Дэлгэру, принимая пиалу из рук нойона.

Он отхлебнул горячего напитка и одобрительно зажмурился. Сутэй цай, соленый чай с молоком, мукой и курдючным жиром, был заварен ровно в тех долях, что нравились шаману. Он с наслаждением отпил еще глоточек.

Дэлгэр почтительно ожидал, пока мудрейший подкрепит силы. Разговаривать во время чаепития было не принято.

Шаман медленно тянул чай вприкуску с жаренными в жире кусочками теста. Наконец пиала опустела и шаман вернул ее Дэлгэру.

– Выпью, пожалуй, еще, – сказал он.

Нойон принялся собственноручно смешивать напиток.