Идеальна для меня

— Но, босс… — один из них, заметно побелев, замялся и отвел взгляд к полу. — Есть четкий протокол…

— Следом, — отчеканил Шульц по слогам, входя внутрь и блокируя дверь прямо перед носом своих людей.

Конрад надвигался на меня торопливо и целенаправленно, не глядя нажав нужный этаж. Я была слишком ошарашена тем, как вытянулся его почти звериный оскал в прямом свете приглушенной белой лампы.

— Что это было? — прошептала я, пока его шаги сокращали разделяющее нас расстояние. Мои пальцы неосознанно сжали массивные и широкие поручни, буквально вжимая мое же тело в стеклянную стену позади.

— Предложение, — хрипло шикнул он, судорожно вбирая носом кислород. Взгляд мужчины блуждал по мне так жадно, будто мы не виделись целую вечность. — Тебе никогда его не делали?

— Делали, — призналась я, вспоминая Рона Харингтона, но кроме него были и другие. Злорадства в голосе скрыть не удалось. — Много-много раз.

Конрад замер, склонив голову набок, цокнул языком.

— Вот как… Почему я не удивлен?

— Я просто искала кого получше, — нагло соврала я. Причина была лишь одна: либо мужчины не любили меня достаточно для брака, либо я не любила кандидатов в мужья. Харингтон первоначально обманчиво казался идеальным человеком во всех отношениях: вызывал сносные чувства, имел схожие жизненные ориентиры. Но ни одно предложение никогда не поражало меня настолько, как из уст Шульца. Об этом, естественно, он никогда не узнает.

Глухим рыком Конрад ворвался в мое маленькое личное пространство, поднимая за талию и усаживая на поручень. Теперь наши лица были на одном уровне, и ему ничего не стоило обрушиться на меня с поцелуем, таким же развратным и сумасшедшим, как и секс с этим мужчиной. Доводящим до исступления. Выбивающим из головы все лишнее и ненужное Ему.

— Сложно, — ударяясь мокрым горячим лбом о мой лоб, Конрад коснулся указательным пальцем моей нижней губы, изучая ее контуры. Когда он проник слишком глубоко в рот, я укусила его за фалангу, и босс зашипел сквозь стиснутые зубы. Голос его стал спутанный, тараторящий, на лбу выступили капли пота. — Мне сложно видеть, как на тебя смотрят другие мужчины. Ничего не могу с собой поделать. Хочется запереть тебя дома и никогда никому не показывать, знаешь? Эта идея настолько мне нравится, что приходится прилагать огромные усилия, чтобы ей не поддаться.

— Не может быть… Ты ревнуешь? — брови мои вопросительно поползли ко лбу, а затем понимание ситуации успокоило разбушевавшееся сердце: «Он просто не хочет делиться своей вещью — вот и все!» — Успокойся, никому я не нужна.

В насмешливом тоне пряталась самая настоящая досада, ведь так и было. Нет в мире человека, ожидающего моего звонка или беспокоящегося о здоровье. «Кроме человека напротив тебя, Эмми Браун!» — от этой догадки свело челюсть.

Кивнув каким-то своим мыслям, Конрад за долю секунды остановил лифт красной кнопкой, а затем втиснулся между моих ног, уверенно и грубо разводя их в стороны. На уровне верхней части бедер была хлипкая юбка с не очень плотными швами, которые не выдержали напора мужчины, делая на моем платье неприличный разрез по ноге, почти до самого пупка.

— Ах! — я задохнулась от того, каким горячим и плотным был его пах, вжимающийся мне во внутреннюю часть бедра. — Тут ведь камеры, Конрад…

— Они все удалят, — без капли сомнений заявил он, измученно дыша мне в шею, пока руки жадно сминали мое тело.

— Но ведь именно сейчас кто-то смотрит, — взмолилась я, просовывая ладони между нашими телами. Прийти к подобному умозаключению оказалось легко, а вот тело отказывалось действовать логично. — Конрад, очнись!

— Фа-а-ак, — рыкнул он, бессильно погладив языком пульсирующую жилку на моей шее. От нежного касания перед моими глазами возникла пелена, а когда острые зубы дотронулись к мягкой кожи, мне с трудом удалось сдержать писк. Я попыталась сдвинуть ноги, загасить сильный вибрирующий огонек между бедер, но Конрад не дал. Лишь качнулся вверх-вниз, дразня клитор через плотный слой моей и его одежды. — Как же сильно я хочу тебя, Эмми… Как же. Сильно. Я. Тебя. Хочу!

Он чеканил каждое слово, будто сошедший с ума безумец. Его член набухал все больше, я ощущала каждый его изгиб чувствительной точкой своего тела, где все болезненно пылало. Язык терзал мою шею, засасывая, покусывая, изучая влажным языком.

— Конрад, — прошептала я, ища какое-то спасение. Мой голос напоминал то ли писк, то ли едва разбираемое шептание. Сжав руками предплечья мужчины, я искала опоры. Заглядывая в его сверкающие потемневшие глаза, просила то ли не останавливаться, то ли прекратить это немедленно. — Я сейчас… Сейчас…

От его взгляда сводило под ложечкой: теплый, обволакивающий, спокойный. И в тоже время требовательный, не моргающий, пылающий, как самое адское пламя. Он был как спичка, кинутая в лужу из бензина.

— Давай, детка… — просил, шептал, требовал он. Сминая мою грудь руками. Даже сквозь платье это ощущалось так остро, будто мы были совершенно нагими. Губы его ловили мои, щекоча, едва касаясь. — Я хочу, чтобы ты кончила для меня… Только для меня.