Идеальна для меня

— Мисс… — в глазах водителя на мгновение мелькнуло понимание, и я наивно поверила, дескать, он сейчас махнет рукой, позволив мне скрыться. А затем Стэфан прочистил горло и отвернулся, не желая больше переносить мои чувства на себя. Как отворачиваются на улице от брошенных бездомных животных, помочь которым не можешь. Или не хочешь. — Вы заблуждаетесь, мистер Шульц никогда не причинит вам вреда. Он о себе думает меньше, чем о вашей безопасности. Поверьте, за годы службы я впервые вижу, чтобы босс так о ком-то заботился.

С холодным потом по спине до меня вдруг дошло: никто в здравом уме не пойдет против Конрада Шульца. Лишь умалишенный или ошибочно самоуверенный сможет в открытую бросить ему вызов. Черт, он ведь в прошлые выходные ужинал с самим президентом, о чем может идти речь?

Мокрые волосы трепал холодный промозглый ветер Нью-Йорка, пока я отрешенно смотрела перед собой, не желая садиться в машину. Несмотря на поздний час, центр города жил: гуляли влюбленные парочки, спортсмены выгуливали собак, попутно совершая пробежку; даже киоск с сахарной ватой работал. Я засмотрелась на розовое сюрреалистичное строение, где продавцом был смуглый турок с высоким белым колпаком на голове. От одного взгляда на него на сердце теплело.

— Твой костыль, — голос Конрада был спокоен и размерен. И тогда все встало на свои места… Он изначально знал: меня ждут вниз его люди. Знал, что не сбегу. И знал, что попытаюсь. На плечи мне упал пиджак, на голову — теплый шарф. Но я не повернулась к Конраду, продолжая смотреть на турка и его сахарный мирок. — Хочешь, я куплю тебе эту вату?

Подобное предложение будто вернуло меня из Диснейленда в Освенцим. Вздрогнув, я оттолкнула стоящего передо мной охранника, будто держащего оборону, и направилась к авто. Не было смысла бежать и показывать характер, если тебя окружили десять головорезов.

— Мне от тебя ничего не нужно. Лучше купи ее тому, кого ты хоть немного любишь, — грубо отрезала я, садясь в машину и отворачиваясь к окну.

Дорога до клиники заняла около получаса; несмотря на ночное время, дороги Нью-Йорка были переполнены автомобилями. Клиника тоже функционировала в обычном режиме и была переполнена больными. Старик Грин встретил нас у самого входа, будто уже не час ночи, а самый пик его рабочей деятельности.

— Пройдемте, — мужчина повел нас в самый дальний коридор, косо поглядывая на ораву охранников, следующих за нами, будто чертово войско, пришедшее захватить это помещение. — Начну с Конрада. У меня подозрения на сотрясение…

— Нет, — жестко отрезал мужчина, — сперва Эмми. Сделайте какой-то экспресс тест. Я хочу скорее узнать, что она действительно не отравлена. А потом уже возьмите кровь на все остальное…

— Но… — Грин поморщился, оттянув ворот пиджака в сторону. — Вы выглядите не очень хорошо… Возможно…

— Грин, — настойчиво отчеканил Шульц, и доктор тяжело вздохнул, указывая мне рукой на дверь с надписью «лаборатория».

— Пройдемте, мисс Браун. Слова босса — закон, верно, дорогая?

Я обошла Шульца, даже не взглянув на него, будто он был вещью или частью интерьера. Эта мысль позволяла бороться со злостью и отчаяньем. И все же я чувствовала, как внимательно Шульц следит за мной, как пытается поймать мое внимание.

Первую пробирку с кровью Грин сразу же вручил в руки медсестры, и та прямо у меня на глазах начала свое исследование. Остальные пять пробирок были отложены в специальный контейнер.

— Возьмите, дорогая, — с неискренней улыбкой, Грин протянул мне шоколадную конфету, и я выхватила ее, без единого слова возвращаясь обратно в коридор.

Следующим увели Шульца, оставив меня наедине с охранниками в пустом коридоре, если таковым его можно назвать при наличии десяти людей в черных костюмах. Видимо, подобное крыло в клинике выделялось под ВИП-пациентов или находилось под личным пользованием Конрада.

— Удивлен, как вы держались все это время… — обрывок фразы разлетелся по коридору эхом, когда старик наконец распахнул дверь, выпуская Конрада после часового заточения. — Так нельзя, вы должны были сразу приехать ко мне. Вы погубите себя таким темпом жизни, Конрад.

— В следующий раз так и поступлю, — пространно ответил Шульц, и в голосе его явно читался прямой подтекст: «Никогда подобного не произойдет». Видимо, доктор Грин тоже это понял, потому как недовольно цокнул языком, грозно топнул ногой и недовольно пробурчал:

— Прошу, хотя бы вы проследите за этим невероятным мужчиной! Он не хочет ложиться в клинику, но сотрясение мозга — это не шутки! Пять дней строго отведенного лечения и постельного режима. Могу я положиться на вашу сознательность, дорогая?

Скукожившись на кресле, я монотонно смотрела себе под ноги и не сразу осознала, что доктор обращается ко мне. Лишь когда повисла гробовая тишина, подняв на него сонный взгляд, я равнодушно пожала плечами.

— Я не имею никакого отношения к Конраду. Подобные предписания отправьте его официальной жене Авроре.