Идеальна для меня

Я совершенно упустила момент, когда мой лиф слетел на пол душевой кабины, и громко ахнула, откидывая голову назад, прогибая спину, подставляя шею для мужских диких губ и напористого языка. Руки мои шарили, словно пытаясь за что-то ухватиться. Видимо, я нажала куда-то, потому как полилась вода. Горячая, приятно обжигающая кожу, еще больше доводя до самой крайней точки абсолютно безвозвратного тотального безумия.

Моя рука сама нашла резинку его спортивных штанов, оттягивая их вниз и крепко обхватывая налитый кровь член. Конрад глухо застонал и с размаху ударил кулаком по стене, снова меняя воду с горячей на ледяную.

А затем он в кулак сжал тонкую ткань моих трусиков и с рыком потянул на себя, будто они были чем-то, что мешало ему жить. Приятная боль от натяжения прошлась по телу волнами, оставаясь где-то между ног странным, почти болезненным спазмом, заставляющим тело несколько раз дрогнуть.

— Мокрая, — нервно сглотнув, он медленно ввел в меня два пальца, и мир вокруг знакомо рассеялся, тучи на мгновение разошлись в стороны, делая мир розовым и безвредным. Я сжала его предплечье, запуская прямо в кожу свои короткие, но острые ноготки.

Но где-то на подкорке сознания меня дико бесил факт того, что Шульц снова полностью одет, а я обнажена и открыта для него каждой клеточкой тела.

— Сними, — прошептала я будто в бреду, — Сними это нахрен!..

Он скинул мои руки, лежащие у него на плечах, и я распахнула глаза, пытаясь понять, что происходит. Конрад судорожно сбрасывал с себя мастерку, а за ней и футболку, затем спустил штаны, позволяя тем упасть вниз, после чего отшвырнул их в сторону.

«Ты впервые видишь его полностью голым, — подсказал внутренний голос, заставивший мое лицо нереально зардеть от этого простого факта. Почему-то моему подсознанию казалось, словно Конрад мало перед кем обнажал свое тело, страшась шрамов. — В первый и последний раз. Запомни хорошенько, Эмми Браун».

Я скользнула изучающим взглядом по его подтянутой коже, стальным мышцам, как тренированного спортсмена или Бога грома и молний Зевса. И где-то между выделяющимися мышцами виднелись множественные порезы, проколы, шрамы, ожоги… Это была огромная карта прошлого Конрада Шульца. Чего-то темного и ужасного, о чем мне знать пока не было суждено.

Я провела указательным пальцем дорожку от пупка вниз к паху по грубому выпирающему рубцу красного цвета. Конрад откинул голову назад и глухо выдохнул, тело его покрылось мелкими мурашками.

— Откуда это? — неожиданно осмелев, позволила себе спросить. И зря.

Резко распахнув глаза, он впечатался в меня холодным, недовольным взглядом, полным похоти и необъятного желания. Не глядя, переключил воду на теплую и комфортную, хотя и прошлая температура была с радостью воспринята моей пылающей кожей. Затем Конрад одной рукой сжал мою шею, а другой бедра и… Насадил меня на себя до самого конца.

Ванну оглушил протяжный глухой вздох, в котором сложно было разобрать, мужской он или женский.

— Смотри на меня, — поддев пальцем подбородок, Конрад повернул мое лицо к себе. Глаза то и дело закатывались, плавно уволакивая на вершину спокойного и размеренного блаженства. Толчки не были ритмичными, а невыносимо плавными, неторопливыми, будто я была какая-то больная. — Смотри на меня, если хочешь, чтобы я трахнул тебя нежно.

Сжав зубы, я прищурила глаза и набрала полные легкие кислорода, прежде чем накрыла мужские предплечья своими ладонями.

— Трахай медленно кого-то другого, — выпалила ему что-то странное, совершенно не свойственное мне. Будто была пьяна… Невероятно сильно, до самых чертиков. — Я хочу грубо и жестко.

— Фа-а-ак… — рыкнул он сквозь стиснутые зубы, сжимая мои бедра так остервенело, что мышцы на мгновение свело кратковременной судорогой.

А затем толкнулся бедрами вперед… Снова, снова и снова. С каждым разом все агрессивнее и резче, будто проверяя мой предел. Он глубоко вбивался в меня стремительными ударами, вынуждая меня ударяться спиной о стенку душевой кабины. Капли пота и воды смешивались в нечто единое и нераздельное на прессе Конрада, а после расплескивались в разные стороны от быстрых, решительных, сводящих с ума движений.

— Так? — хрипло шептал он мне в губы, пытаясь поймать их своими. Но тело мое импульсивно ерзало вверх-вниз. — Так тебе нравится, черт тебя дери?!

Но я не могла проронить и слова. Мозг превратился в растаявшее желе. Я достигла того состояния, которое было мне катастрофически необходимо. Прошла головная боль, черная дыра в груди затянулась, пусть и временно.

— Скажи мне, — язык мужчины коснулся мочки уха, очерчивая ее аккуратно и нежно, прежде чем грубо и больно прикусить зубами. Я зашипела и напряглась, плотнее сжимая член Конрада внутри, вырывая из груди его рык. — Скажи мне, что тебе нравится… Скажи…

Напряжение вдруг стало настолько невыносимым, что я взорвалась сильно и внезапно для себя самой, извиваясь на члене мужчины, будто какая-то кобра. Он замер ненадолго, обнимая меня своими крепкими стальными руками и ловя губами мои спутанные, громкие стоны, будто они питали его, возбуждали, дарили силу и энергию.