Идеальная девушка (СИ)

Я долго сидела, глядя на воду, но мысленным взором блуждая по палатам. Ни одного, даже самого завалящего психотерапевта… впрочем, на это я уже и не надеялась, предаваясь лишь бесплодным мечтам. Если бы сила, таившаяся в нервной ткани моего мозга, могла разбудить Дивлиару! Но никому даже неизвестно, способны ли на такое телепаты. Пара книг, прочитанных бессонной ночью, убедили в том, что и мысли-то я читаю неправильно — почему не вижу те области подсознания, таинственные, противоречивые, полные подавленных желаний и тьмы, которых боятся люди, о которых столько пишут психиатры? Почему могу наслаждаться обществом людей, когда все убеждены, что телепатов должно ото всего этого тошнить? Что-то не так. Все вновь катилось под откос, выцветало. Дивлиара, моя несостоявшаяся дочь, отдалялась, таяла. Планы изменить империю подергивались туманом, как сон, теряющий детали и четкость на рассвете.

Наконец, осталась только злость. Она единственное, что, казалось бы, связывало меня сейчас с Юфофадетом.

Все просто. Мне бросили вызов, оскорбили. Я, как достойная дочь своего дома, приняла его. Так почему я сейчас здесь, а не там? И вообще. Разве не злость на Эверлин, бездарно выкинувшую многие годы жизни, сделала Дивлиару для меня дорогой?..

Мобиль плавно развернулся, настраиваясь на новый курс.

Теперь, приближаясь к логову Тахипши, я чувствовала мрачное спокойствие. И увиденное вчера складывалось в ясную картину.

Тело ребенка, разум взрослого. Вполне сложившегося взрослого. К несчастью, в столь раннем возрасте мозг не одурманен всякими гормонами. Все возможности разума целиком оказались в распоряжении Тахипши. Она стала такой, потому что хотела этого сама. Смерть родителей ничуть не впечатлила и даже ни капли не расстроила ее. Направлять ее к психологам — теперь я осознавала это — бесполезно. Под их руководством Тахипши только выучится притворству еще лучше, чем сейчас, ведь заглянуть в ее голову обычный человек не сможет, а значит, шанс обвести вокруг пальца даже специалиста есть всегда.

Теперь только я могла воспрепятствовать этой твари — усыпить ее бдительность и записать на видео что-то изобличающее, что Тахипши, чувствуя себя дома в безопасности, непременно себе позволит. Ради этого я задержалась еще сильнее, заехав в магазин и минут двадцать донимая продавца, пока не получила желаемого.

Оставалось уточнить и еще одну деталь. Нечто, смазавшееся в моем вчерашнем состоянии в темное пятно. Смутный, частью фантасмагорический кошмар. Это мог быть просто какой-то отвратный фильм, который не положено смотреть ребенку, сон, навеянный ее же фантазией, или что-то реальное, сотворенное ее руками. И сегодня ни собственная слабонервность, ничто другое не помешает мне это выяснить.

* * *

— Я думала, ты уже не приедешь, — просияла малявка, встречая меня у главного входа.

Снова розовое платьице, на сей раз усеянное мерцающим бликами, словно сотнями ласкающихся к принцессе солнечных зайчиков, на лице выражение искренней радости — и как тут не защищать такую миленькую девочку?

Обе няньки, не сговариваясь, занесли меня в список на отчисление от избранных, ведь я опоздала на полтора часа.

— Задержали кое-какие дела, только и всего. Разве могла я не приехать? — я одарила Тахипши нежной улыбкой.

Она отпустила нянек, не желая делать их соучастницами. Кто-то еще оставался рядом, но об этом человеке можно пока не беспокоиться. В замыслах малявки он отсутствовал, чувствовал себя на редкость паршиво, и я сосредоточилась только на девчонке.

За время, что мы не виделись, от своих планов Тахипши не отказалась, они лишь обрели более четкую форму, вылившись в весьма посредственный, на мой взгляд, план.

Мы шли по большому коттеджу, в котором чем ближе к комнатам Тахипши, тем больше оказывалось розового. Слишком много розового. Малявка несколько лет жила на Лэтэтоне, дом переделали под ее вкусы. И на месте ее слабовольного опекуна, я бы этого не разрешила.

Если прихожую просто украшали огромные статуэтки попугаев, искусно вырезанные из розового кварца, смотревшиеся, в общем-то, неплохо, то дальше сами стены дома скрылись под живыми обоями, напоминавшими внутренности. Хорошо, хоть отсутствовал соответствующий запах.

С задумчивым видом, я похвалила обои и Тахипши по-настоящему заулыбалась, принявшись рассказывать, что можно включить пульсацию, словно мы внутри сердца, или заставить стены вздыматься пузырями.

Начало разговора, который должен предоставить доказательства о ее психическом состоянии, положено. И если от любой другой темы можно отбрыкнуться, заявив, что я раньше ей все это рассказывала, а потом заставила повторять — такая у нас с ней странная игра, то свои дурацкие обои она на меня никак списать не сможет.