Идеальная копия: второе творение

Они ехали в наступающих сумерках. Когда они наконец прибыли к институту биотехнологий, было уже темно, работало уличное освещение и на парковке и рядом с домами горели фонари.

– Здесь совсем ничего не изменилось, – неожиданно заметил отец Вольфганга и приник к окну, изучая уличный пейзаж. – Все выглядит так же, как двадцать лет назад.

Казалось, он даже забыл, с какой целью они здесь оказались, просто оглядывался вокруг с искренним любопытством и покачивал головой.

– Ты только посмотри, Юлия. Все как тогда, как будто мы перенеслись во времени. Даже граффити на сарае с велосипедами остались те же, разве что чуть пообросли плющом.

Как ни странно, он обернулся к Вольфгангу, показал ему рукой на одноэтажную пристройку рядом с высоким главным зданием института, покрытым тонкими металлическими пластами, и сказал таким тоном, как будто все это был только развлекательный семейный выезд:

– Там находится звериный заповедник. Все звери, начиная с лабораторных мышей и заканчивая человекообразными обезьянами. Чистый зоопарк. А видишь там, наверху, на пятом этаже, два маленьких окошка, в которых горит свет? Левое из них было тогда моим кабинетом. Или…? – Он еще раз сосчитал темные окна и подтверждающе кивнул. – Да, точно. Тесная каморка, которую мне еще приходилось с кем-нибудь делить. Изолятор научного познания, так мы ее называли. А видишь пристройку с другой стороны? С переходом на втором этаже? Там находятся морозильные камеры, в которых хранится все. Сперматозоиды, яйцеклетки, образцы тканей, бесчисленное количество эмбрионов, просто все.

За невысоким зданием без окон виднелась маленькая подъездная дорожка, ведущая к площадке, на которой как раз стоял небольшой грузовичок. Двое мужчин в униформе выгружали из него мерцающий серебристый контейнер, вокруг которого в свете желтых фонарей клубилось что-то вроде тумана.

– Жидкий азот, – пояснил отец, – минус двести десять градусов по Цельсию. Он требуется здесь в чрезвычайно больших количествах.

Вольфгангу стало не по себе от неожиданной разговорчивости отца. Он растерянно смотрел туда, куда тот ему указывал, но на самом деле ему было абсолютно до лампочки, что, где и когда здесь находилось и изменилось ли что-нибудь за последние двадцать лет. Вместо этого он следил за своим отцом, исподтишка наблюдал за ним и удивлялся тому, как искренне тот радовался доставке какого-то жидкого азота.

Немного пропетляв, их микроавтобус остановился на уже опустевшей парковке перед главным зданием, где его уже поджидали две полицейские машины. Когда они вышли, стало ясно, что клетки со зверями все еще находились в здании, о котором говорил отец, – визг и галдеж, доносившийся с той стороны, трудно было с чем-нибудь спутать.

– Время кормежки, – объяснил отец со всезнающей улыбкой.

Раскрылись раздвижные двери, над которыми горела красная лампочка, такие огромные, что в них спокойно прошел бы слон, но оттуда вышел только один мужчина, несущий в руках два деревянных ведра. Это несоответствие производило странное впечатление. Изнутри запахло навозом.

У входа в главное здание, рядом с большой стеклянной вертящейся дверью, их уже поджидало шесть полицейских.

– Все готово? – хотел знать комиссар. – Наш пристав уже прибыл? Это такой юрист, который должен пронаблюдать за взятием образцов клеток, – объяснил он Вольфгангу, старавшемуся держаться рядом с ним, подальше от своих родителей, которые шли под конвоем двух полицейских. – Чтобы потом вся процедура имела доказательную силу в суде.

В ответ ему закивали.

– Уже десять минут, как здесь, – был ответ, – поднялся в лабораторию.

Один из поджидающих их чиновников, похожий на моржа мужчина с пышными усами и необыкновенно толстыми пальцами, подошел к комиссару и вполголоса сказал:

– Там наверху ждет человек из прессы. Говорит, что его сюда вызвали.

– Черт возьми, они слышат даже, как трава растет, – прошипел Нольтинг. – Ничего об этом не знаю.

– Не вопрос, мы можем сейчас отослать его. – Толстые пальцы потянулись к рации. – Я специально оставил рядом с ним одного из наших людей.

Вольфганг потянул комиссара за рукав засаленной куртки.

– Простите, но все в порядке. Это я. То есть я хочу сказать, что это я его позвал.

– Подождите, – сказал Нольтинг полицейскому и неодобрительно посмотрел на Вольфганга, – можно узнать, зачем вам это понадобилось?

Вольфганг кивнул:

– Вы узнаете это, как только мы окажемся наверху.

Комиссар внимательно посмотрел на него и затем пожал плечами.

– Впрочем, ваше дело, если сейчас так принято. – Он обернулся к полицейскому с моржовыми усами: – Итак, вы слышали. Все в порядке. В любом случае обеспечьте безопасность здания, окружив его вашими людьми. Больше никакой прессы. Если кто-то хочет выйти, пусть выходит, а если хочет войти – пусть предъявит удостоверение. Если кто-то начнет выступать, отговаривайтесь приказом.