Идеальная (не) пара

Сегодня, когда она сказала, что сделает всё, чтобы больше не впустить в своё сердце любовь, я понял: вернёмся в Москву – и она уйдёт, не останется, не сможет со мной, ни с кем не сможет.

Я эгоистично решил выиграть ещё три дня рядом с ней, чтобы надышаться Варей, насладиться, наполниться, сохранить её в себе, насколько это вообще возможно.

Хочу сохранить её в памяти, оставить её светлый образ в душе, её аромат на кончиках пальцев.

Знаю, что сам приговорил себя к наказанию Куколкой, но не могу сопротивляться, по своей воле продлевая агонию собственного сердца.

Глава 16

Варвара

Следующие три дня пролетают незаметно в поездках по гостям и посещениях многочисленных родственников.

Бабушка Гуля принимает меня, словно я уже часть большой семьи, и тот факт, что я в ней останусь, дело решёное. Большой дом в городе окружён зеленью и цветами, про которые, кажется, она может рассказывать часами.

И, наверное, это нудно и монотонно слушать рассказы пожилого человека о растениях, в которых она души не чает, но мне интересно настолько, что я смотрю с открытым ртом.

Она учит меня готовить чак-чак, рассказывая секреты приготовления в их семье, которые передаются только «своим».

Потом звонит двоюродная тётя Амине, и как только выясняется, что мы с Османом в гостях у бабушки, нас сразу приглашают в другой дом, с укором отметив, что посещение обязательно и отказы не принимаются.

Через два дня я перестаю запоминать имена и родственные ветви, соединяющие этих людей. Мне кажется, что все они родные настолько, что совершенно не имеет значения, кто, кому и кем приходится.

С одной стороны, я понимаю Османа, который не любит посещение родни: часто задаются не совсем корректные вопросы касательно личной жизни и сыплются советы, которые не нужны. С другой, всё это спрашивается и делается совершенно без злобы и скрытого подтекста, честно и открыто.

В некоторой степени я завидую этим дружным родственникам, которые в любой ситуации готовы прийти на помощь, и кажется, нет ничего невозможного и не решаемого для них. Какая-то особая сплочённость присутствует между ними постоянно, будто, даже находясь на расстоянии, они всё равно чувствуют, что они родные.

Дальше по списку троюродный брат, ещё какая-то бабушка и дядя по линии деда. В каждом доме принимают щедро и с распростёртой душой, искренне и по-доброму. Открытые, радушные и гостеприимные, они сразу вызывают к себе симпатию и желание общаться.

Всё это время Осман просто молча за мной наблюдает с какой-то неописуемой тоской во взгляде, с каким-то лишь одному ему понятным сожалением. Или просто с улыбкой смотрит на то, как мне показывают старые фото с маленьким Османчиком, рассказывают смешные истории из его детства или вспоминают общие праздники.

Я устаю от постоянного внимания и заботы, но эта усталость лёгкая, приятная, наполняющая лишь светлыми эмоциями.

И все, как один, называли меня Куколка…

Все без исключения. За пару дней, кажется, я перестаю откликаться на Варю.

Мы каждый день спускаемся к морю, чтобы окунуться в освежающую солёную воду, поплавать или просто посидеть на берегу, слушая шум прибоя. Осман усаживает меня между своих ног, обнимая и прижимая к груди, и мы молча наблюдаем закат солнца.

И, конечно, оставшись вечером в спальне наедине, наслаждаемся близостью друг с другом. Я просто себя отпускаю, стирая границы запретов.

Всё равно бы не смогла равнодушно смотреть на него всё это время, сорвалась бы, отчаянно сражаясь с самой собой, а потом бы корила себя в душе, что не смогла, не сумела противостоять этому обворожительному мужчине.

Больше не сопротивляюсь, отдаваясь Осману каждый раз, словно в последний. Принимаю его: поцелуи, объятия, сладкий шёпот на ушко и утренние ласки. Кажется, вернувшись в Москву, я ещё долго буду пахнуть его ароматом апельсинов, который въелся под кожу, проник в меня настолько глубоко, что не вытравить, не избавиться.

Ловлю себя на мысли: с ним я могла бы быть счастливой. Могла бы… Если бы не наши истории, если бы мы оба решились поверить снова, снова смогли бы открыть душу и впустить в своё сердце друг друга.

Я понимаю и принимаю тот факт, что «мы» существуем только здесь, в этом месте, при этих обстоятельствах, с этими людьми, окружающими нас. Как только весь этот созданный мир вокруг исчезнет, исчезнем и мы с Османом, снова превратившись в тех двух чужих людей, неделю назад встретившихся на парковке.

Мы не говорим о чувствах, ничего друг другу не обещаем, лишь существуя в этом моменте, принимая всё, что происходит, как данность.

Но иногда он смотрит на меня такими глазами, что сердце замирает и грудная клетка сжимается адскими тисками, не давая вздохнуть. Он будто видит меня насквозь, знает, о чём я думаю, точно понимает, что я чувствую. Но каждый из нас молчит, не строя предположений насчёт другого.

Я запрещаю себе надеяться, придумывать и видеть то, чего нет и быть не может, не строить иллюзий и даже не предполагать «а что, если». Это не про нас, не с нами, невозможное, совершенно несбыточное.