Идеальная невеста некроманта

— Я же говорю: оплатой не станет его жизнь, всего лишь возможное счастье. А кто из нас абсолютно счастлив в этом мире? Единицы и те недолго, так что ничего страшного с мелким Данри не случится, — ответила ведьма. — Женится на вашей дочери и будет всю свою долгую жизнь охранять границы королевства и напитывать своей магией защитный полог, закрепленный на сторожевой башне.

— Скажите четко: что именно произойдет с наследником герцога? — повелел король.

— Плохо слушаете, ваше величество, — хихикнула ведьма. — Я ж говорю: око за око, зуб за зуб, смазливое личико за смазливое личико… Все по-честному, по справедливости.

Промучавшись с вредной старухой еще полчаса и так и не получив от нее конкретных внятных объяснений, лишь заверения, что молодой некромант будет здоров, жить будет долго и хранить интересы государства верно, король согласился на подозрительную сделку.

Королеву уложили на кушетке, опутали амулетами, осыпали порошками, исчертили ее тело рунами. От ведьминской ворожбы нагрелся воздух в избе, раскричались в лесу вороны, взвыли волки. Осветило чело Амалии голубоватое марево, впитались в ее кожу колдовские символы и исчезли. Напоив королеву мутным варевом и повесив на ее шею медальон, ведьма сказала:

— Как домой вернешься, начнет у тебя живот расти, как у беременной. Но ты целителям осматривать себя не давай, плачь как хочешь, оправдывайся, чем хочешь, — но не давай. А сама вот это зелье пей — оно не позволит в тебе семени супруга укорениться и вновь мальчиком забеременеть, ясно?

— А… а как же я тогда вообще забеременею? — недоуменно пролепетала королева, принимая противозачаточный отвар.

— Считай, уже беременна, — фыркнула ведьма. — И еще одно: шевеления ребенка ты чувствовать не будешь, вообще ничего чувствовать не будешь, ни тошноты, ни слабости, но всем говори, что плод движется, ножками бьет (когда срок уж подходить к тому станет, чай, после трех рожденных детей не надо учить, что когда происходит у беременных). А как почувствуешь, что этот медальон на твоей груди раскалился — мигом кричи, что схватки начались, укладывайся в постель и тужься — родится девочка.

Королева встала, сжимая зелье и медальон. Помедлила.

— Это же наша доченька будет, да? — тихо спросила она. — Здоровая, счастливая?

— Что здоровая — обещаю, а что счастливая — вам никто не пообещает: каждый сам кузнец своего счастья, — хмыкнула старуха. — А насколько она будет ваша…

— Полностью наша, — твердо ответила королева и требовательно посмотрела на мужа. — Мы ее любить будем не меньше, чем сыновей.

— Не меньше, — пообещал король.

Все произошло так, как и говорила ведьма: спустя девять месяцев медальон на шее королевы раскалился, в раздувшемся животе вдруг шевельнулась жизнь и спустя полчаса сильных схваток на свет родилась долгожданная принцесса династии Сиаретов. Королевский лекарь, которого все время беременности не подпускали к королеве, рыдавшей, что она боится порчи и сглаза и что четвертого ребенка будет вынашивать в полной тайне и без всяких обследований, трясущимися, зеленоватыми от магии руками провел над малышкой и сообщил, что девочка абсолютно здорова. Министры ликовали, народ кричал «Гип-гип, ура!», королевская пара тихонько облегченно вздыхала и незаметно пристально вглядывалась в новорожденную дочь. Когда августейшую супружескую пару наконец-то оставили в одиночестве их просторной спальни, королева Амалия осторожно поправила светлые тонкие волосики на лобике малютки, накрыла ее вышитым одеяльцем и тихо напомнила мужу:

— Это наша доченька, не забывай. Поклянись, что ты всё сделаешь для того, чтобы она была счастлива, насколько это возможно в нашей ситуации.

— Клянусь, любимая. Не волнуйся, на любое колдовство всегда найдется противодействие, мы все исправим, если вдруг что-то пойдет не так… У нас сильные маги, они не откажутся помочь безвинному ребенку…

В дверь спальни тихо постучали. Она приоткрылась, в щелку просунулась головка старшего принца:

— Мам, пап, можно мы тоже на сестренку глянем? — тараща светло-карие глазки, громким шепотом спросил наследник престола, семилетний Азар.

Амалия кивнула, и Азар вошел в комнату, ведя за ручки своих братьев: четырехлетнего Расса и годовалого, спотыкающегося на пухлых ножках Итана. Младшие принцы тут же залезли к матери на кровать (мама интересовала их гораздо больше молчаливого свертка в колыбели), а старший всмотрелся в сморщенное красноватое личико новорожденной и глубокомысленно заметил:

— Да-а, не красавица, зато принцесса.

Королева широко улыбнулась и пообещала сыну:

— Она вырастет и станет красавицей.

Азар еще раз с сомнением посмотрел на малышку: крохотное личико ничем не напоминало знакомых ему девочек-ровесниц с симпатичными румяными щечками и длинными косичками. Неужели его подружки тоже когда-то были такими страшненькими и сморщенными?

— Кайл все равно на ней женится, даже если она не станет красавицей, — солидно заверил Азар своих родителей, старательно подражая манерой речи своему взрослому четырнадцатилетнему другу, — мы говорили с ним об этом.