Идеальная пара

Почувствовав запах табачного дыма, Фелисия оглянулась и увидела Марти, стоявшего в дверях, в халате, волосы зачесаны назад, гладкие и блестящие, как краска на «роллс-ройсе». Она ненавидела мужчин, которые смазывали волосы бриллиантином, но по какой-то причине вид Куика не вызывал у нее неприязни, потому что она не могла представить себе у него другую прическу.

– Амелия ждет тебя внизу, детка. Ты ее сразу узнаешь. Она – «Робин», или как их там зовут.

– «РЭН»,[124] дорогой!

– Робин, РЭН, какая разница? Синяя форма, золотые пуговицы, нелепая фуражка. Она – блондинка.

– Ну в этом я не сомневалась! Марти, кто такой Билли Дов? Это имя сводит меня с ума. Оно мне знакомо, только я не могу вспомнить откуда. Он звезда мюзик-холла? Комедиант?

На лице Марти мелькнуло настороженное выражение человека, застигнутого врасплох за каким-то неблаговидным поступком. Его улыбка была широкой, как прежде, но глаза спрятались за полуопущенными веками, как будто он усиленно старался как можно скорее придумать подходящий ответ.

– Нет, – сдержанно ответил он. – Он просто один мой знакомый, который кое-что сделал для меня. Ты не могла с ним встречаться.

– Странно. Но это имя застряло у меня в памяти. Куик бросил сигару в унитаз, обнял Фелисию и поцеловал – осторожно, в щеку, чтобы не испортить ей макияж – характерная черта мужчины, подумала она, который знает, как обращаться с женщинами.

– Ты такая сексуальная, Лисия, – сказал он. – Нам надо было заняться любовью давным-давно, еще в Лос-Анджелесе, когда у нас был такой шанс.

– Тогда из этого ничего хорошего не получилось бы, дорогой. Я и сейчас не уверена, что мы поступили правильно.

– Мы живем только один раз, Лисия, детка. Я никогда не жалею о том, что сделал, если это доставило мне удовольствие.

Фелисия расправила плечи и направилась к двери.

– Ты счастливый человек, Марти, – сказала она с легкой грустью. – Жаль, что я не могу сказать то же самое о себе.

Амелию было легко найти – высокая, стройная молодая женщина в прекрасно сшитой военно-морской форме стояла у черного «бентли», на переднем крыле которого был укреплен маленький американский флажок. Очевидно, Куик повысил класс своего транспорта, как и шофера.

В глазах женщины светилось любопытство и нескрываемая неприязнь, несмотря на внешнюю вежливость манер.

– Полковник Куик дал мне ваш адрес, мисс Лайл, – сказала она сдержанным тоном человека из высшего общества. – Я мигом доставлю вас домой.

– Спасибо. – Фелисия села в машину, чувствуя, что она по крайней мере лет на пятнадцать старше этой девушки-шофера, чья кожа была гладкой как у младенца, и которая вела машину с беспечной удалью юности. Фелисия закрыла глаза, внезапно ощутив груз своих лет.

Она позвонила в дверь. Горничная открыла ей с такой быстротой, будто ждала за дверью. На лице ее было выражение, говорившее о том, что Робби уже неоднократно спрашивал, куда запропастилась его жена. Фелисия еще не успела переступить порог дома, как кто-то сзади тронул ее за рукав. Она оглянулась и увидела Амелию.

– Мистер Куик просил меня передать это вам, – сказала она и сунула в руки Фелисии тот самый пакет, с которым та пришла в «Клариджез».

Фелисия замешкалась, а молодая женщина повернулась и быстро пошла к машине. Фелисия не могла не заметить, что каблуки туфель Амелии были гораздо выше, чем полагалось по форме, и тонкие черные чулки со швом явно не входили в комплект форменной одежды служащих военно-морского флота. Интересно, подумала Фелисия, не эта ли блондинка стенографировала письма Марти, пока он лежал в ванне, и не ее ли сумка висела на спинке стула? Она только раз побывала в постели Марти, а уже чувствовала его своей собственностью, хотя и понимала, что это смешно. Марти был не из тех мужчин, которых можно назвать своей собственностью.

– Где ты была, дорогая? – услышала Фелисия голос Робби, который с трудом сдерживал свой гнев в присутствии горничной.

– Прости. Я совершенно забыла, который час, – сказала она.

– И ты, конечно, забыла, что в восемь часов мы должны идти на обед к Тарпонам?

– О Боже!

– Конечно, очень легко восклицать «О Боже!», будто они самые ужасные зануды на земле…

– Так и есть.

– Но сэр Герберт как раз тот человек, который может убедить Совет по искусствам[125] выделить деньги на ремонт театра.

– А леди Тарпон – та самая особа с подсиненными волосами, которая выглядит как не слишком убедительный трансвестит[126] в эдвардианском вечернем платье?

– …И леди Тарпон одна из твоих самых больших поклонниц.

– Вот уж не поверю.

– Она сама мне так сказала.

– Она тебе солгала. Или ты лжешь, чтобы уговорить меня пойти. Пожалуй, мне надо переодеться.

– Мы и так уже опаздываем.

– Не могу же я идти так как есть?

– Мне придется позвонить им и сказать, что мы задерживаемся. Это ужасно невежливо.

– Скажи им, что это моя вина. Если хозяйка дома такая ярая моя поклонница, она не будет обижаться. Ты же прекрасно знаешь, что они пригласили кучу разных скучных политиков, чтобы показать им меня.