Идеальная пара

Но во второй раз этого не случится. Только не после всего того, что она испытала за этот год, прячась в Лондоне. Может быть, он не помнил ее перчаток — ведь прошел целый год?! Она повернулась к нему с напускным спокойствием.

— Нам нужно измерить вашу руку, — и, не теряя времени, она разложила на столике лист коричневой бумаги, затем повернулась к Максу: — Положите вашу руку на бумагу. — Он, раздвинув пальцы, ждал, пока она отыщет, чем чертить. — Каждая рука отлична от другой, а господин Даблет недостаточно научил меня, как правильно снять мерки.

— Иоланда?

Услышав его голос, девушка подняла глаза и, тут же осознав свою оплошность, отвернулась.

— Меня зовут Виолетта.

— Хорошо. Постараюсь запомнить… Виолетта, — мягко произнес он, — я лишь хотел одолжить вам это, — он вынул карандаш. Она схватила его, избегая встречаться взглядом с его заблестевшими глазами. Как будто разряд прошел из рук в руки.

Чтобы провести контур, ей пришлось положить свою левую руку на его. Даже сквозь тонкую кожу перчатки она почувствовала, какой сильной и теплой была его рука. Поколебавшись на момент, она начала вести карандаш вокруг его ладони.

Рука была не огрубевшей от работы, но и не слабой. Это была рука мужчины, рука, способная быть мягкой и ласковой, способная защитить и успокоить.

— Ваш мизинец загнут, как и у меня, — заметила она.

— Разве не все мизинцы такие?!

— О нет, некоторые прямые. Это наследственность.

— Да, действительно. Как вы думаете, легко ли будет сшить такую перчатку, чтобы она подходила к моему кривому мизинцу?

— Мистер Даблет, думаю, скажет, что у вас необычная рука.

— Однако это твердая рука, Виолетта, — нежно сказал он, — а не как ваша, дрожащая поверх моей.

Внезапно Макс, перехватив карандаш, перевернул их руки, прижав ее ладонь своей и мягко сжимая, пальцем повел по лебедю на ее перчатке.

Она подняла вверх глаза и храбрым голосом произнесла:

— Какой цвет перчаток вы предпочитаете, сэр? Естественный или же крашеный?

— Виолетта-Иоланда-Виолетта, мне не важно, какого цвета в вашем магазине перчатки или же как тебя теперь зовут. Я хочу лишь, чтобы ты вспомнила меня, — в его голосе чувствовалось страдание.

Ее рука выскользнула из его ладони.

— Это невозможно.

— Почему? — спросил он хриплым, полным боли голосом. — Для чего ты играешь весь этот маскарад? Притворяешься, что не знаешь меня? Зачем, Виолетта? Ты ведь больше не во Франции?

Снова дотянувшись до нее, он обхватил ее лицо ладонями и заглянул в темные глаза.

— Виолетта, — умолял он, — вы в безопасности. Хватит притворяться. Теперь, когда я вас нашел, нет никакой надобности в этом маскараде…

Каждый ее нерв отдавал болью. Но ведь эмигранты из Франции находились в слишком большой опасности; французское правительство сменилось так стремительно, что люди заботились лишь о том, чтобы сохранить свою голову. Она не могла рисковать, любые лишние сведения могли бы повредить ее брату, нет, во второй раз этого не должно повториться.

— Я не притворяюсь, милорд, — она покачала головой и попыталась отпрянуть назад. — Я простая девушка из магазина и честно зарабатываю себе на жизнь.

— Вы — француженка.

— Но простая продавщица перчаток. Вы путаете меня, сэр, с кем-то другим, — ей приходилось лгать — надо было ввести его в заблуждение. — Ведь вы просто вообразили, что я — кто-то еще, разве не так?

Макс похолодел. Нет, он не понимал, зачем кому-то надо было выставить его сумасшедшим. Даже той женщине, из-за которой все это произошло.

— Вы обманываете меня, Виолетта, и себя. Но зачем?

Она отступила назад, а Макс пододвинулся вслед за ней вокруг стола. В два шага он нагнал ее и на этот раз обхватил за талию, разворачивая к себе лицом, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Но ведь это же я… Макс. Маскарад закончен. Разве ты не видишь? Все закончилось, нечего больше бояться.

Виолетта взглянула ему в глаза. Да, тут было над чем подумать. Тот маскарад, который они начали во Франции, завершился. Все, что было между ними, закончилось. По крайней мере, для нее. Макс мог быть кем угодно — шпионом, двойным агентом, информатором, человеком, который может предать ее брата.

— Милорд, если вы не позволите начертить мне контур вашей руки, то, пожалуйста, передайте леди, что я ее здесь жду, мне необходимо узнать, какие ленты она закажет для отделки своих перчаток. А то мне надо идти к следующему заказчику.

— Нет.

Оставалось лишь одно: добраться до накидки и убежать. Может быть, это бы и получилось, если бы только она не взглянула на него, такого симпатичного в своем пальто и бриджах джентльмена. Его каштановые волосы были стянуты на затылке черной ленточкой. О, она счастлива, что такая грубоватая одежда делает его еще элегантнее, еще желаннее.

Он снова поймал ее руку и рассматривал тонкие белые перчатки, водя пальцем по двум лебедям, по золотым швам, а затем по серебряным, лишь бы не выпускать эту хрупкую ручку из своей ладони.

— Пожалуйста, милорд, отпустите. Эти перчатки — просто образец товара.

— Они напоминают мне другие перчатки. Можно мне купить их?