Идеальная пара

– Тогда я вкладывал слишком много чувственности даже в те роли, где этого и не требовалось. Я помню, как бедный Тоби Иден жаловался, что я играю Яго, будто я – собака, пытающаяся потереться о ногу Отелло! Он был так смущен, мой друг Тоби, что не мог даже посмотреть мне в глаза на сцене – все время склонял голову, чтобы не видеть меня. Один из критиков писал, что он был похож на лошадь, которая увидела что-то на дороге, что ей очень не понравилось, и она отказывается к этому приближаться… Но в конечном итоге ты же не можешь строить всю роль только на чувственности, верно? И жизнь тоже. Фелисия всегда требовала от меня больше, чем я мог ей дать.

Голос Брукса был так тих, что в нем не чувствовалось никакой заинтересованности. Или это было притворством? – подумала Фелисия. Может быть, он понял, что лучший способ заставить Робби говорить – это не возражать и не перебивать его?

– Женщины все таковы, Робби, – пробормотал он. – Они так устроены.

Фелисия слышала собственное дыхание, и удивлялась, что Робби и Рэнди до сих пор не заметили ее присутствие. Она испытывала странное чувство отстраненности – не это ли чувствует публика в зале? – вместе со все растущим возмущением, что Робби решил поделиться такими интимными подробностями с Рэнди Бруксом. Он ненавидел говорить о себе, всегда избегал этой темы в разговорах с ней, и все же здесь он свободно беседовал с Рэнди о тех самых вещах, которые были особенно важны в отношениях между ней и им. Она прекрасно помнила, как он постепенно отдалялся от нее, становясь день ото дня – или скорее ночь от ночи – все отчужденнее. Казалось, Робби испытывал страх перед тем, что она в нем пробуждала.

Она убеждала себя, что это не имеет значения, что их любовь друг к другу важнее секса, что их совместная работа на сцене полностью компенсирует то, что они потеряли, но боль и обида никогда не покидали ее, даже усиливались до тех пор, пока не стали отравлять ей жизнь.

– Может быть, я недостаточно хорошо знаю женщин. Иногда мне кажется, что я вообще ничего не знаю, кроме театра…

Вейн надолго замолчал, потом глубоко вздохнул.

– Хуже всего, что я не знаю, сможем ли мы с Лисией когда-нибудь играть вместе как раньше.

Фелисия почувствовала, что ее сердце в буквальном смысле остановилось. Она сжала кулаки, так что ногти вонзились ей в ладони, будто она усилием воли хотела вернуть свое сердце к жизни.

– Почему ты так думаешь, Робби?

– Фогель считает, что это потребует от нее слишком большого напряжения всех сил. Мне не хотелось говорить ему об этом, но мне кажется, что это было бы большим напряжением и для меня.

– Это из-за того, что она провалила спектакль в Сан-Франциско?

– Нет – хотя частично и из-за этого. Все дело в том, что она ждет от меня слишком многого. Я вижу это по ее глазам – я видел это там, на балконе, в Сан-Франциско, – любовь, гнев, желание – все сочетание эмоций, которые она обращала ко мне, и я понял, что я думаю о ней, о Фелисии, а не о Ромео. Мои мысли были не о роли, понимаешь – они были о ней, вот по какой причине я упал. – Она услышала звук, похожий на рыдание.

За спиной Фелисии шумно заработал холодильник, заглушая голоса. Она уловила слова «сделка с Марти Куиком» и фразу Брукса: «Ты, должно быть, не в своем уме, Робби». Она не придала этому значения – ее не интересовали сделки и бизнес. Холодильник выключился. Как, черт возьми, она может жить в доме, где есть настоящий бар с белыми кожаными табуретами, мойкой и зеркальной стойкой? Она оперлась рукой о бар и почувствовала под рукой острое, холодное лезвие ножа. Это был подарок Робби от Аарона Даймонда – один из тех дорогих предметов ручной работы, сделанный в форме зазубренного кинжала с рукояткой из оленьего рога, с помощью которого тот, кто выступал в роли бармена, мог нарезать лимон, открыть бутылку и наколоть лед. Робби никогда им не пользовался; он ни разу в жизни не готовил коктейль. Фелисия сжала нож в руке.

– Мне нужны деньги, в этом все дело, – сказал Робби.

Она увидела язычок пламени, когда Робби закурил новую сигарету, услышала позвякивание кубиков льда в стакане, из которого пил Рэнди Брукс. Интересно, сколько времени они сидят вот так в темноте и откровенничают друг с другом?

– Тебе не следует так много курить, Робби, – мягко сказал Брукс. – Это вредно для тебя. – Он произнес эти слова со странной интонацией, как беспокоящаяся о муже жена.

– Это дурная привычка, я знаю.

– С дурными привычками можно делать только одно, Робби, – избавляться от них.

– Мой дорогой Рэнди, я восхищаюсь твоей силой воли, но не думаю, что если я брошу курить или стану вегетарианцем, это поможет решить мои проблемы.

– Пожалуй, ты прав. Я лишь хотел сказать, что тебе следует больше заботиться о себе. Ты все время думаешь и заботишься только о Лисии. Попытайся для разнообразия подумать о себе.

– Забочусь о Лисии – посмотри, что из этого получилось! – с болью в голосе воскликнул Робби.