Идеальная пара …или идеальная ложь?

Я снова посмотрела на него, его веки слабо подрагивали. Он был до самого подбородка укутан в мягкое белое одеяльце, у его ног приютился плюшевый мишка в ярко-голубую полоску. Я взялась за ручку коляски и начала ее покачивать. Мой ребенок. Мой сын. Когда врач сказал мне в тот день в больнице, что я беременна, потрясение было настолько сильным, что целую минуту я не могла вымолвить ни слова. Беременна? Я действительно похудела за предыдущие несколько недель. Теперь я могла понять, что за состояние у меня было в последнее время – усталость, приступы тошноты. Я думала, что все это было реакцией на стресс из-за исчезновения Дэнни. Я предполагала, что могла забеременеть еще в январе, за две недели до переезда в Бристоль. К этому времени он уже убил двух человек в Лондоне и задумал свой побег. От этой мысли я содрогнулась. Как он мог заниматься любовью со мной, зная, что он сделал и что собирался сделать? Зная, на какой ад он меня обрекает?

Когда я лежала в больнице, выздоравливая после того, как отец моего ребенка перерезал мне горло, пытаясь убить, у меня возникли мысли о прерывании беременности. Как мне рожать ребенка, которому когда-нибудь придется рассказать, что его отец – серийный убийца? Но почти сразу я отбросила эту мысль. Я уже чувствовала присутствие этого малыша в моей жизни, я ощущала в себе его жизненную силу. А убийств и так уже было достаточно.

И вот он здесь, мой ребенок, родился всего несколько дней назад, и мы собирались отпраздновать его рождение. Единственным человеком из близких, кто к нам сегодня не приехал, была Бриджит. И хотя мы теперь пытались потихоньку выстраивать отношения, созваниваясь по телефону, я знала, что нам с этой пережившей столько горя женщиной предстоит пройти еще долгий путь в этом направлении. Она провела так много лет, скрывая жестокое обращение своего мужа, что закрылась от мира, и ей было сложно теперь впускать кого-то в свою жизнь. Особенно сейчас, когда она узнала, что ее родной сын – серийный убийца. Казалось, она справляется с этим так же, как справлялась со всем, что ей пришлось пережить раньше, – молча и в одиночестве. Но, во всяком случае, она брала трубку, когда я звонила, расспрашивала меня о ребенке и даже прислала поздравительную открытку.

Мы, конечно, никогда не стали бы по-настоящему близкими, я знала это, но, по крайней мере, я хотела, чтобы у меня была возможность хотя бы изредка ее навещать, приезжать к ней с ее внуком, ребенком, которого мне предстоит растить в одиночестве. «Но мы справимся, мы вдвоем, не так ли? Точнее, втроем», – поправила я себя, когда услышала лай Альберта.

Какое-то время я хотела переехать из дома в Клифтоне, боялась, что Дэнни вернется, вздрагивала каждый раз, заходя в кухню, вспоминая ужас его слов, нож и пережитую боль. А потом совершенно неожиданно передумала. Я любила этот дом, любила свой двор, теперь и соседей своих тоже любила. Кроме того, с уходом Дэнни я должна была за все платить сама. Может быть, когда-нибудь у меня будет возможность купить себе дом, но пока я считала это жилье своим, вполне могла оплачивать аренду и с комфортом в нем жить. Деньги, которые, как утверждал Дэнни, он отложил для меня, так никогда и не появились, да я бы и не приняла их. Я совсем в них не нуждалась.

Я опасалась, что могу потерять работу, но мои заказы удвоились и даже утроились после всей этой истории, и здесь мне помогла дурная слава жены беглого серийного убийцы. «Убийца двойников» – так окрестили Дэнни. Убийца, который убивал людей, похожих на него, пытаясь уничтожить преследующих его призраков. Сначала меня завалили просьбами об интервью, и я отвергла их все до единой, но в последние месяцы все вошло в нормальное русло.

– Мне повезло, что у меня есть работа, которую я могу выполнять дома, находясь рядом с тобой, – прошептала я.

Я отвернулась от коляски, чтобы убедиться, что входная дверь заперта на двойной замок с цепочкой. Прошлой ночью я снова слышала шум за дверью, как и в предыдущие несколько ночей. Как будто кто-то скребся и постукивал в дверь. От этих звуков у меня кровь стыла в жилах, и я даже села на кровати и потянулась было дрожащим пальцем к тревожной кнопке, которую установила у меня полиция, но звуки стихли, а может, их и вовсе не было. Потом я уснула беспокойным сном и спала, пока проголодавшийся сынишка не разбудил меня своим плачем.

– Джемма, мы заждались! – снова позвала меня Клэр.

– Иду! Сейчас уложу ребенка и через минуту буду с вами, обещаю!

Я вернулась к коляске. Его глаза снова широко открылись – темные омуты в обрамлении трепещущих ресниц. Вместо младенческого пушка у него были на удивление густые темные волосы, мягкими локонами спадающие на лоб. Глаза, как у Дэнни, волосы, как у Дэнни. Сын Дэнни. Сын убийцы двойников. Ребенок, похожий на своего отца и на своего деда. И на жертв своего отца.