Идеальная смерть Мияко Сумиды

– Подожди! Куда ты? – закричал, бросаясь за ней.

Проулок окаймляли две многоэтажки, и кое-кто из жильцов бросал мусор прямо там. Среди картонных коробок валялись старый телевизор, сломанные пластмассовые стулья и гигантский плюшевый медведь без лап. Присев на корточки перед одной из коробок, Мияко открыла ее. В ней сидел котенок, белый с черными и рыжими пятнами. Малыш промок, замерз и казался испуганным.

– Не трогай его! – посоветовал я. – Ты только хуже ему сделаешь, потому что себе взять не можешь.

Пропустив мой совет мимо ушей, Мияко вытащила котенка из коробки. Он замурлыкал и свернулся клубком у нее на руках.

– Не беспокойся, я о нем позабочусь.

Она явно шутила.

– Тебе разрешено держать кошек в квартире?

– Никто не узнает.

– Не будь безответственной! Вдруг кто-то из соседей донесет домовладельцу?

– Не будь параноиком! – парировала Мияко, гладя котенку живот. – Соседи не узнают. Да и если кто-нибудь донесет домовладельцу, я обращусь за помощью к маме.

– Ну, как скажешь! – вздохнул я: кто бы что ни говорил, если Мияко принимала решение, изменить его было нереально.

– А в студии его можно держать? – спросила она, глянув на меня.

– По-моему, идея так себе. Котенок будет лазить по картинам, испортит краски. Фуми-нэ ни за что не разрешит.

– Это точно, – согласилась Мияко. – Я подумаю, какие есть варианты, и позабочусь о бедняге, пока мы его не пристроим.

С котенком на руках Мияко казалась спокойнее и мягче. Ее лицо дышало умиротворением, совсем как когда она читала книги. Может, взять котенка все-таки стоило.

– Это мальчик или девочка? – спросил я.

– Кажется, девочка, – ответила Мияко, проверив.

– Как ее зовут?

Мияко ощупала коробку: вдруг подсказки найдутся?

– Ничего нет. Значит, мы можем назвать малышку, как захотим. Есть предложения?

– Как насчет Тамы[6]?

– Мне нравится, – кивнула Мияко.

– Настоящее сокровище! Ты ведь в куче мусора ее откопала… Может, мне тоже залезть в старую коробку? Вдруг ты и меня подберешь?

– Не болтай ерунду! – Мияко пронзила меня гневным взглядом.

Я засмеялся:

– Она на амулет похожа. Делают же амулетами статуэтки в виде кошки?

Мияко кивнула:

– Рюсэй, ты слышал, на что кошка тратит свои девять жизней? – Мияко пересказала старую английскую пословицу. – Три жизни она играет, три ходит сама по себе, три сидит на месте.

Я усмехнулся:

– У кошек хорошие рефлексы и чувство равновесия, поэтому они частенько выходят сухими из воды.

– Нет! – с серьезным видом возразила Мияко. – У кошек впрямь несколько жизней, и они могут перемещаться между мирами живых и мертвых.

Я угукнул чисто для проформы, гадая, почему ей это так принципиально, хотя сам умилялся ее серьезности.

– Идем обратно?

Мияко кивнула.

На миг я отрешился от случившегося между нами. Напевая, Мияко понесла котенка к себе на квартиру, я раскрыл над ними зонт из прозрачного пластика, наши шаги звучали в унисон.

– Как думаешь, где сейчас Тама? – спросила Фуми-нэ, продолжая разглядывать картину с кошкой.

– Наверное, у матери Мияко, – ответил я. – Мияко говорила, что если домовладелец узнает про кошку и пригрозит выселением, она отвезет Таму туда.

– Тама наверняка скучает по Мияко.

– Мы все скучаем, так ведь? – спросил я, и Фуми-нэ заплакала. Я протянул сестре руку, помогая подняться: – Пойдем домой, на улице темнеет. Или ты хочешь еще поработать?

Фуми-нэ вытерла слезы:

– Нет, пошли домой.

Мы закрыли студию и зашагали по тихой улице, держась за руки. Фуми-нэ сказала, что не желает садиться на автобус.

– Не будем спешить! – попросила она, и я согласно угукнул.

Спорить не хотелось, хотя вечер был холодный и ветреный. Я предложил Фуми-нэ свой пиджак, но она отказалась.

– Не настолько разные у нас тела, – проговорила она. – Миндальничать ни к чему.

Больно такое выслушивать, но подходящий ответ не придумался.

– У тебя сохранились письма Мияко? – спросила Фуми.

– Нет, я давно их выбросил, – соврал я, не желая ее тревожить. – Ничего особенного в них не было – так, обычные привет, как дела… Абсолютно ничего личного.

– А-а, – протянула Фуми, и в ее голосе мне послышалось недоверие.

– Я не из тех, кто хранит письма, – сказал я.

Фуми-нэ натянуто улыбнулась:

– Конечно, нет. Ты не настолько сентиментален.

Дорогой Рюсэй!

Это мое последнее письмо, потому скажу то, о чем следовало в самом первом послании.

Я про день, когда мы нашли Таму.

Знаю, ты обиделся и, наверное, решил, что я так поступила, потому что могла, без оглядки на твои чувства.

Это неправда.

Я так поступила, потому что ты – это ты. Да, причины у меня были, и что скрывать было. Сейчас я в подробности вдаваться не буду, но при встрече расскажу правду.

Мияко

6. В модели она не годится