Идеальная жертва

Ага, двадцать четыре. А тридцать с гаком не хотите? Чёрт, эта скрытность Ру обернулась каким-то фарсом. С другой стороны, ведь и в самом деле было бы странно, если Эрик Смит, к которому в части уже привыкли, вдруг оказался вовсе и не Эриком, и не Смитом, и гораздо старше. Что за хрень! А теперь он куда-то потерял пятнадцать лет жизни.

В общем, из кабинета Норнберга я вышел ахуевшим на всю голову. Только думаешь, что ситуация налаживается, – бац, и что-то новенькое. Опекун какой-то… Вот уж я вляпался: перевёл все сбережения на счёт Ру, а теперь оказывается, что он недееспособен. И вместо него мои деньги будет контролировать какой-то хрен с горы. Это было бы смешно, если бы не было так абсурдно.

***

Двадцатого, в воскресенье накануне выписки Эйруина, я был сам не свой. На месте не мог усидеть – бегал по квартире как дурак, занавесочки поправлял. А вдруг ему новое полотенце не понравится? Может, надо было эти хитровыдуманные «яйца дрозда» брать? Или он после комы вообще синий разлюбил? Бывает же, что люди меняются.

Ещё штора в ванной блестит, как наряд проститутки. Нет, я знаю, что у меня хреново со вкусом, так что не мне судить, а Берт сказала, что нормально выглядит, но… Но, по-моему, получилась полная хрень! И затея изначально была тупая!

В итоге я достал из запасов бутылку бурбона и с её помощью наконец-то успокоился. Посмотрел одну киношку, вторую. Решил добавить коньяка. Потом нашёл сериал про скорую помощь – там врачи постоянно бегали, а пациенты умирали, очень похоже на армию, – а когда закончил первый сезон, то обнаружил, что приговорил аж две бутылки и четыре лимона вприкуску.

Поход в сортир неожиданно показал, что я шатаюсь. Нет, так нельзя. Расслабление – это хорошо, но мне завтра Ру встречать. С бухлом пора завязывать.

Закинувшись двумя пачками активированного угля, я лёг спать и отрубился.

***

И вот, наконец-то, двадцать первое мая.

Выписывают обычно до полудня. А как Ру доберётся? Врач ничего не говорил, мне не звонили – я на всякий случай даже громкость выкрутил на максимум, чтобы не пропустить.

Ладно, разберутся.

Десять. Сажусь перед теликом полистать каналы.

Одиннадцать. Проверяю баланс телефона и линию – доступно.

Двенадцать. Ненароком выглядываю в окно. Не то чтобы я нервничал, просто оказался рядом с ним, вот и выглянул. Заодно вспомнил про телефон, ещё раз проверил звонки – пусто.

Час. Ну вот, уже должны были выписать, пока дорога, то-сё…

Два. Да чего они тянут кота за яйца?! Может, случилось что?

Три. Наверное, перенесли на другое число. Внезапное ухудшение или… Нет, его состояние уже не опасно для жизни. А если кровоизлияние? От стресса и физической нагрузки. Так, Син, отставить фантазии!

Три тридцать. Топочу кругами по квартире, от окна на кухне до окон в комнатах, выходящих на противоположную сторону. А если они тупо дали ему справку и указали на дверь? Он ведь и адреса, небось, не помнит. Да нет, представлять, как Ру потерянно бродит по улицам, – слишком мелодраматично, такого не может быть. А вдруг?!

Четыре. Кусаю губы, гипнотизируя взглядом телефон. Ещё пять минут и позвоню.

Звонок в дверь – я аж вздрагиваю от неожиданности. Бросаюсь в прихожую.

Перевожу дыхание, приглаживаю волосы, выпрямляю плечи. Открываю.

Эйруин разглядывает подъезд. Его сопровождающий – упитанный, тёмные волосы, большие залысины – снова тянет руку к звонку, но при виде открывшейся двери останавливается.

– Добрый день.

– Добрый, – мужик, не глядя на меня, по-хозяйски указывает Ру ладонью в квартиру. – Проходите.

Раскомандовался, кабан лысый. Небось, тот самый опекун. Сразу видно, что мудак и бесит меня.

Пару минут мы все неловко теснимся в прихожей, тем временем мужик вытаскивает из кожаного портфеля толстую папку и, порывшись в ней, впихивает в руки Эйруину бумаги.

– Заключение, справка для работы, – опекун явно торопится. – Телефон мой и соцработника. Если будут вопросы, звоните.

На последних словах он уже выскакивает в подъезд и жмёт кнопку лифта. Я только рот открыл, чтобы уточнить ситуацию с финансами, а он уехал. Да и чёрт с ним, это к лучшему, а то странно: только увидел сослуживца, вернувшегося из больницы, как первым делом спрашиваю про его деньги. Хотя, конечно, я буду приглядывать за состоянием счёта Ру, а то мало ли, опекуны эти…

Закрыв дверь, разворачиваюсь к Эйруину. Так и стоит в прихожей, у стены, с документами в руках. Разве что волосы непривычно длинные, прихвачены у концов резинкой, чтоб не мешали, а в остальном он такой же. Совсем такой же, каким пять месяцев назад ушёл отсюда.

– Добрый день. Вот… – указываю на новую обувную стойку с мохнатыми тапками, и Ру кивает. Протягиваю руку за бумагами. – Давайте подержу?

Он опирается рукой на стену и, примерившись так и сяк, всё же не решается наклониться к кроссовкам, а старается стянуть их, прижав задник одного носком другого. Получается не очень, и я глубоко втягиваю носом воздух, сдерживая желание помочь.

Наконец кроссы побеждены.