Идеальная жертва

Като, судя по её тону, мало что поняла и вообще прихерела от таких внезапных просьб, но адрес спросила и пообещала быть через двадцать минут. На самом деле я бы предпочёл просто получить лекарства, чем пускать её сюда, но ладно, хрен с ним, сейчас уже не до хорошего.

Тем временем пикает доставка, и я, набрав полные руки еды, несусь обратно в комнату. Это по-прежнему тяжело: словно приближаешься к мощному источнику электричества, кожа чешется от напряжения, нервы скручивает, и всё тело требует броситься в противоположном от него направлении.

Отодвигаю кровать. Эйруин не реагирует. Усаживаюсь на пол неподалёку, раскладываю вокруг еду: стаканы с десертом, печенье сладкое, печенье солёное, печёное яблоко. Что за херню я набрал?

– Ру? Я пришёл. Давай поедим? Смотри, у меня тут печенье карамельное, и это… месиво с бананом, помнишь, тебе вроде нравилось? Груша, киви, вся фигня. Выглядит вкусно. Давай? Я два взял, тоже поем.

Сняв крышку со стаканчика, жадно поглощаю ложку за ложкой, но вскоре осознаю, что это выглядит странно: принёс Эйруину еду и сам жру, пока он лежит лицом в стенку. Но я тоже не могу уже терпеть это всё! Сколько можно контролировать ситуацию, дайте мне просто отключиться на пять минут и пожрать смузи! Неужели я не заслужил?

Закончив, берусь за печенье. Жую, невидяще уставившись в пространство. В комнате ни малейшего движения, даже дыхания не слышно, только моё хрумканье.

Громкий стук во входную дверь. Ру подскакивает, как сжатая пружина, и снова вжимается спиной в угол, панически уставившись на приоткрытую дверь комнаты. Не успеваю закрыться, и сознание обжигает образами: сотни, тысячи раз, когда за ним приходили и куда-то вели или, бывало, волокли по полу за цепь на шее. Господи, как он всё это терпел, прятал в памяти, жил с этим?

Тянусь было к нему, но на моё движение Ру тоже вздрагивает, переводит испуганный взгляд – я замираю на полпути и медленно опускаю руку.

«Это врач. Ру, это не они. Этого больше нет. Всё по-другому. Это врач. Я позвал. Хорошо? Я пойду открою. Всё нормально».

Плавно встаю с пола. Иду. Аккуратно, чтобы не хлопнуть, закрываю за собой дверь комнаты.

Открыв входную, сразу подхватываю Като под руку и прямо в кроссовках тащу на кухню. Из-за большой чёрной сумки не сразу вписываемся в дверной проём. Непривычно видеть её в гражданском: серых джинсах и чёрной водолазке. Короткие тёмные волосы ощутимо пахнут парфюмом – в глубине носа тут же свербит. Фу бля, не могла, что ли, не брызгаться этой хернёй?!

Закрыв за нами дверь кухни, шепчу:

– Спасибо, что пришла. У нас тут… слегка пиздец.

– Я догадалась, – Като снимает мои пальцы со своей руки.

– Принесла?..

– Ты знаешь, я не имею права ничего тебе давать, только если я сама. После осмотра.

– Като!.. – аж зубы сводит от злости.

Но нашу медичку ничем не испугаешь, даже моим оскалом.

– Син. Я должна его увидеть. Может, ему нужна нормальная помощь.

– Не нужна ему ваша помощь! – от нервного напряжения я уже срываюсь на повышенный тон. – Ни хрена вы не понимаете про нас, хватит уже этой херни! Или давай, или проваливай, сам разберусь!

И тут – щёку обжигает пощёчиной. От неожиданности хлопаю глазами. Като осматривает моё лицо и кивает удовлетворённо.

– Давай, в двух словах. Что случилось?

Потирая щёку, ворчу:

– У него была амнезия после травмы. А теперь он вспомнил. Прошлое и… всякое.

– И только? Звучит не очень страшно.

– Хренли ты понимаешь в «страшном»!

– Ладно, не психуй. Пусть так. Но мне всё равно нужно его увидеть.

Непроизвольно делаю шаг, встав между ней и дверью. В голове продолжается свистопляска мерзких образов Ру, но сейчас они чувствуются приглушённо. Хочется верить, что я научился хоть немного их контролировать.

Като протягивает руку, гладит меня осторожно и неожиданно мягко говорит:

– Син, я понимаю. Но подумай головой, ты не в том состоянии, чтобы колоть что-либо. Вдруг ошибёшься. Ты давно вообще спал нормально? Выглядишь хреново, если честно.

– Ага, давайте мою внешность обсуждать.

– Ты знаешь, что я права. Тебе самому нужна помощь. Есть же психологическая поддержка для семей пострадавших.

– Каких ещё «семей»… – ворчу я неловко, отводя глаза.

– Ой, давай ты не будешь мне эту херню втирать, а? Это можешь всяким вашим мужикам рассказывать, Главному и прочим, но не мне. Давай пойдём, и я посмотрю, хорошо?

– Мне не надо, чтобы ты «смотрела»! У нас тут, блядь, не кино – смотреть! Ему помощь нужна, но не в этих ваших больницах, где закроют в дурке, кота в руки сунут и типа помогли!

Като прыскает от смеха, но в ответ на мой раздражённый взгляд подбирается.

– Извини, как-то внезапно. У меня нет с собой кота, – она похлопывает по объёмистой сумке.

Смотрит выжидающе, и я, помявшись, всё же отступаю от двери.

Но когда Като берётся за дверную ручку, накрываю её пальцы ладонью, останавливая, и говорю с нажимом:

– Только давай без тупых советов и всякого этого снисходительного дерьма. А если нет, лучше сразу уходи – я сейчас действительно не в настроении.

Она прикладывает два пальца над сердцем – туда, где на униформе нашивка с фамилией.

– Обещаю. Может, наконец-то пустишь?