Идеальная жизнь

За все десять месяцев со времени съемок «Истории моей жизни» Алекс ни разу не терял самообладания. Он без всяких проблем закончил работу над главной ролью в легкой романтической комедии. И даже за эти две недели всевозрастающего напряжения и пальцем меня не тронул. Прошло так много времени, что мне уже сложно было вспомнить, что это вообще когда-то происходило.

Я боялась сказать Алексу о том, что у нас будет ребенок, поэтому избрала трусливый выход: пусть за меня это скажут другие.

Я попросила Джона отвезти меня на Родео-драйв, хотя раньше покупок там никогда не делала, и вышла за несколько кварталов до пункта своего назначения. Я надела солнцезащитные очки и направилась в крошечный магазинчик под названием «Топтыжка», забитый мобилями и плюшевыми игрушками. Я выбрала хлопчатобумажный костюмчик, такой крошечный, что сложно было поверить, будто в нем может поместиться живой человечек. На костюмчике был вышит динозавр, и я уже представляла, как скажу Алексу, что пыталась найти что-то с аппликацией Homo erectus, человека прямоходящего, но мне не повезло.

По возвращении домой я была настолько взволнована, что чуть ли не на крыльях взлетела вверх по лестнице. Распахнула дверь гостиной и лицом к лицу столкнулась с Алексом.

— Ты опоздала, — процедил он сквозь зубы.

Я радостно улыбнулась в ответ.

— Это ты рано вернулся.

Я спрятала коробку за спину, надеясь, что он ничего не заметил.

На лице Алекса заходили желваки.

— Ты обещала, что будешь дома к моему приходу. Ты даже никому не сказала, куда направилась.

Я пожала плечами.

— Я предупредила Джона и пошла по делам.

Алекс так резко ударил меня в грудь, что я даже не успела заметить, как он замахнулся. Я подняла на него изумленный взгляд, лежа на полу на раздавленной коробке, перевязанной нарядными ленточками.

И я поступила так, как ни разу не поступала за все три года нашего брака: я заплакала. Не смогла сдержать слез. Я уже поверила, что мы начали жизнь с чистого листа, а сейчас Алекс, который раньше никогда меня не разочаровывал, вернул нас к исходной точке.

Он начал пинать меня ногами, и я откатилась в сторону, чувствуя, как его туфля бьет меня по спине, по почкам, по ребрам. Я прикрыла руками живот, а когда Алекс пришел в себя и опустился рядом со мной на колени, не смогла на него посмотреть. Я поглаживала, словно талисман, место, где во мне зародилась жизнь, слушала тихие мольбы и извинения Алекса, а сама думала: «Надеюсь, этот ребенок тебя ненавидит».

Барбара Уолтерс в жизни была намного красивее, чем на экране. Она расхаживала по нашему дому с самоуверенностью генерала, делала стратегическую перестановку мебели и цветов, высвобождая место для камер и осветительных приборов. Она планировала записать с Алексом часовое интервью, а потом в кадре должна была появиться я, чтобы она и мне смогла задать несколько вопросов. Пока же я сидела, словно кол проглотив, рядом с режиссером, пытаясь не обращать внимания на боль в боку и спине.

Камера начала снимать. Объектив был направлен на Барбару, которая кратко излагала загодя написанную кинобиографию Алекса, начиная с «Отчаянного» и заканчивая еще продолжающимися съемками «Макбета».

— Алекс Риверс, — вещала она, — доказал, что он не просто очередная смазливая мордашка. Начиная со своего первого фильма и практически в каждом последующем, он избегал играть традиционных романтических героев, предпочитая образы злобных и комплексующих мужчин. Это выгодно отличало его от других талантливых актеров, равно как и первая режиссерская работа в фильме «История моей жизни», который был номинирован на «Оскар» в неслыханном количестве категорий. Я встретилась с Алексом в его доме в Бель-Эйр.

После этой реплики камера переместилась, и в кадре появился Алекс.

— Многие люди применительно к вам употребляют слово «звезда». Как, по-вашему, можно охарактеризовать звезду?

Алекс откинулся на спинку дивана и лениво закинул ногу на ногу.

— Самое главное — это обаяние, — усмехнулся он. — И умение получить столик в съемочном павильоне. — Алекс немного изменил позу. — Но я бы скорее говорил об актере, а не о звезде, — медленно произнес он.

— А нельзя быть и тем, и другим? — стояла на своем Барбара.

Алекс слегка наклонил голову.

— Конечно, можно, — ответил он. — Но первый — это серьезная профессия, а второй — дым и зеркала. Трудно представить преданного своему делу профессионала, который стал бы называть себя звездой. Мне никогда не нужны были внешние атрибуты славы, просто так получилось, что я люблю свою работу.

— В отличие от многих актеров, вы не бегали десять лет с подносом, работая официантом, прежде чем начали сниматься.

Алекс улыбнулся.

— Это заняло у меня два года. И работал я барменом, а не официантом и до сих пор умею делать холодный чай «Лонг-Айленд». Мне повезло. Я оказался в нужном месте в нужное время. — Он взглянул на меня. — По правде говоря, это история моей жизни.

Барбара улыбнулась удачному продолжению разговора.

— Давайте поговорим об «Истории моей жизни». Насколько этот фильм автобиографичен?

На долю секунды Алекс смутился.