Идеальное антитело

Конечно, ладанка или оберег другой религии обязателен. Порой в дороге некому помочь, кроме высших сил. А если под тобой не четыре, а двадцать два (!) колеса, или даже больше, любая помощь будет нелишней! И практически у каждого водилы в потаенном месте, чаще всего за солнцезащитным козырьком, бережно хрянятся фотографии семьи, любимой девушки или близких людей, мамы, папы, внуков. Эти фото всегда рядом, но, как говорят, не для всех. Они согревают в дороге и напоминают: «Тебя ждут дома! Пожалуйста, будь осторожен!»

Каждый из водил – крепкий хозяйственник, как это модно было говорить когда-то! У каждого своя заграничная горелочка, газбалон, чайник… И приготовление простого бульона для них священнодейство! Ведь это непросто сотворить на стоянке или вообще в поле. Выставить складной столик, разложить «на чистое» продукты, позвать мужиков – это традиция. Вот и сейчас, каждый из них притащил что-то свое, особенное. Кто – сало по особому рецепту, кто наливочку. За вечерней беседой никто их них не заметил серой тени, медленно проплывшей в сторону фур.

Еле протиснувшись между двух задних бортов (как защиту от воров, фуры ставят друг к другу вплотную, оставляя лишь маленькую щелку), Степаныч отогнул приоткрытый полог и нырнул внутрь. Спать хотелось жутко, тело ломило… Нервная дрожь от пережитого не отпускала. Две вонючие камеры от КАМАЗа стали мягче перины из сказки про горошину. Сон ударил в голову упругой темной волной… Спать…

Глава V

Разбудили его крики на каком-то незнакомом каркающем языке, корейском что ли? Полотно борта дергалось, множество рук вынимало страховочные шнуры, готовя кузов к разгрузке…

«Во попал!» – подумалось с тоскою. Эти маленькие гномы сейчас или наваляют, или в ментовку отведут, скажут, что украл что-то… Встречаться с малорослыми азиатами не хотелось, но…

Несколько пар ног толкало Степаныча, столько же рук тормошило. Видеть что-либо мешали слипшиеся глаза, левая часть тела затекла… Был уже день – блин, сколько же он спал?

– Вот те нате, хрен в томате! – Это подошел водитель.

С трудом разлепив один глаз, Степаныч пытался оглянуться, но тут же получил какой-то грязной тяжелой тряпкой по лицу.

– Тащите его сюда! Эй! Выверните ему ватник! Спер, наверное, что-нибудь! Ты как, паскуда, сюда залез? Я ж сам все закрывал… – негодовал амбал в повидавшем виды белом свитере с цветными оленями (во всех торговых центрах продавали такие года три назад). Местами непрочные китайские узелки разошлись аккуратненькими продолговатыми дырочками, весь свитер был серо-коричневым от дорожных дел, чистыми оставались только плечи.

Его «некритично», немного лениво, но ощутимо пинали человек восемь и, как свинью загоняют в загородку, пытались выпихнуть из кузова.

Этот белый грязный свитер стал последним, что Степаныч в тот момент запомнил. И еще почему-то врезалась в память табличка с названием улицы: «Средние Каменщики». Еще мелькнула глупая мысль: «Средние – это в смысле не самые лучшие, или, типа, небольшие?» Чушь какая-то! Он свернулся в клубок, стараясь избежать серьезных увечий, прикрыл голову руками и закрыл глаза. Будь что будет!

Глава VI

Улечка Василевская была существом воздушным. Будучи воспитана в любви и строгости в достаточно богатой даже по меркам Москвы полугрузинской семье с какими-то древними корнями, в свои 26 лет она смотрела на жизнь по-прежнему широко открытыми глазами! Розовых очков у нее не было. Видимо, контактные розовые линзы ей были даны от рождения.

Она умилялась и восторгалась всем! Жалела китов по каналу «Дискавери», большие постеры «Возьми друга из приюта» тут же внушали ей необходимость принести домой беспризорного котенка. В районе Таганки многие знали эту щебетушку и почти все любили ее! Она создавала вокруг себя теплое облачко доброты, в которое хотелось окунуться.

В семье часто ходили разговоры про родство с Великим Вождем или его тестем Сергеем Яковлевичем, но Улечка не особо прислушивалась к рассказам о ветках своего генеалогического древа. Воспитывала ее в основном бубушка, Эмма Яковлевна. Сухощавая, держащая спину так ровно, что не раз у маленькой Улечки закрадывались мысли, что под спину бабушка что-то подкладывает. Возможно, разделочную доску? Всегда в строгом сером платье с воротом стоечкой, в легких позолоченных очках, аккуратная до безобразия, бабушка и Ульяне передала свой перфекционизм, не сумев, впрочем, выдавить из девочки вселенскую любовь.

Родители Улечки долго жили за границей, там и обретя нежданно свой покой лет пять тому назад… Но, очевидно, финансовый ручеек родительской привязанности был настолько мощным, что Улечка и после их смерти ни в чем не нуждалась.

Надо отдать должное: ни громадная квартира в высотке на набережной, ни несгораемый остаток на ее карте VISA не сделали девушку ни ханжой, ни заносчивой стервой. Раньше школьные улечкины приятельницы очень любили заходить к ним в гости, якобы за «домашкой» или еще какими мелочами… Почти до самого выпускного класса в их доме всегда было много одноклассников.