Идеальное отражение

Все знали, что эта чудовищная хреновина перемещается, причем каким-то образом переползает с берега на берег одноименной речки. Но вряд ли кто-то до нас двоих видел собственными глазами, как именно происходит этот процесс, а если и видел, то промолчал об этом.

Сплетенные из автонов стены заколыхались, ветви задергались, над Лабиринтом поднялась волна лилового сияния, разогнавшего начавшие сгущаться сумерки, и земля под нашими ногами дрогнула.

А затем конструкция из металлокустов, при виде которой удавился бы любой садовник, мягко поехала в нашу сторону, точно заскользила на санях под небольшой уклон. Поползла абсолютно бесшумно, чудным образом не тревожа свежевыпавший снег, накрыла тело брата Рихарда и поглотила его, а мигом позже скрыла и черное выжженное пятно от гранаты.

Это было так неожиданно и красиво, что я замер, выпучив глаза.

Лабиринт катил прямо на нас, а мы не могли даже бежать, а если бы и могли, это немногое бы изменило.

– Встала, – сказал Синдбад, когда стена автонов замерла, не дойдя до нас каких-то пяти метров.

– Ага, – я кивнул и осознал, что ужасно, до деру в горле хочу пить.

Чтобы добраться до моей раны, пришлось снимать с ноги пластины бронекостюма, а затем еще и задирать штанину комбинезона. Открылся аккуратный шрам, надрез на мышце, не дающий ей нормально работать, но в то же время не представляющий особой опасности.

Приложенная к икре аптечка пискнула, и боль сначала ослабела, а потом резко усилилась, сердце забилось чаще: стимуляторы пошли в кровь, и началось ускоренное заживление.

Но даже так оно продлится не менее нескольких часов, и все это время я буду хромать.

– Теперь ты, – сказал я, глядя на Синдбада. – Для начала займемся твоей рожей, а затем всем остальным.

Спасло моего приятеля то, что он успел отскочить и оказался в довольно глубокой ложбине, вдобавок еще и в сугробе. Но даже там плазма, исторгнутая гранатой, достала его и подвергла серьезному испытанию как боевой костюм, так и спрятанного внутри него человека.

– Что дальше будем делать? – спрашивал Синдбад, пока я нещадно расходовал ресурсы аптечки на его ожоги. При этом он шипел и вздрагивал от каждого прикосновения. – Как ты думаешь, куда он пошел?

– Обычный человек немедленно двинулся бы к тамбуру, чтобы убраться в другую локацию, – отвечал я. – Но мы, сам понимаешь, имеем дело не с человеком. И поэтому я не знаю, что тебе ответить. Дубль сейчас за пределами зоны действия моих имплантов, так что нам остается только пойти по следам и надеяться на новое «видение».

Темнело все сильнее, снег и не думал слабеть, но я был уверен, что смогу найти отпечатки даже в таких условиях: проводник я, в конце-концов, или «мотылек», впервые пересекший Барьер?

– Надеяться... – Синдбад дернулся в очередной раз. – Нет более глупого занятия... Ну что, всё?

Вместо меня ответила полностью разряженная аптечка, издавшая протяжный свист. Я хмыкнул, красноречиво развел руками и спрятал приборчик в собственный рюкзак.

– Ладно, язви меня джинн. – Мой спутник, двигаясь медленно, рывками, натянул комбинезон и принялся облачаться в боевой костюм. – Как все чешется, будто снова в огонь угодил.

Мало того что подживающие ожоги невыносимо зудели, Синдбада еще и заметно трясло – столько всякой химии было у него в крови. У меня болели обе раны, и на ноге, и на лице, плюс не проходило ощущение, что в голову вместо мозга воткнули металлическую сферу.

И все же мы должны были пойти за дублем, догнать его и убить.

След я нашел быстро – четкий, ведущий прямо на юг, и мы потащились через снегопад. Спустя пятьсот метров пришлось свернуть на восток, затем опять на юг, а потом сделать круг.

– Что он петляет, как безумный грибник? – проворчал Синдбад. – Следы путает?

– Возможно, – не стал я спорить. – Или так велит тот Путь, что намертво засел у него в башке.

Идти было тяжело, снегу навалило достаточно, так что мы время от времени начинали вязнуть. Ветер налетал порывами, и обычными глазами можно было заглянуть метров на десять, не дальше.

Если бы не мои импланты, мы бы точно влетели в «Голубой огонек».

А так я заметил движение, поспешно гаркнул «Отвернись!», и сам отвел глаза, да еще и прикрыл их руками. Повеяло обманчивым, фальшивым, но все равно уютным теплом, под веками заплясали голубоватые блики.

– Ты успел? – спросил я, надеясь, что в ответ не услышу крик безумца.

– Успел, – отозвался Синдбад. – Но эта штука прямо на его пути. Как он прошел, интересно?

– Если он умеет договариваться с чугунками, почему бы ему не уметь убалтывать ловушки?

Потрескивание затихло, свет погас, и мы двинулись дальше.

После очередного зигзага, похожего на громадную букву «л», дубль повернул к северу, и тут на его траектории обнаружилась «Мухобойка», причем исключительно свежая, только что возникшая, и поэтому видимая, заключенная в кокон из фиолетовых молний.

– Оставляет он их, что ли? – пробурчал я. – Из кармана выбрасывает, чтобы мы шли помедленнее?