Идеальное отражение

Я едва успел вскарабкаться на груду кирпичей, перемешанных с битым стеклом, как носорог оказался прямо подо мной. Мелькнула крыша, усеянная крупными, в ладонь, чешуйками и золотистыми «волосками», и тяжелая туша помчалась дальше. За ней проследовала вторая, третья, четвертая – такие же огромные, шумные, устрашающе уродливые.

Стадо этих чугунков, обитавших в московской локации, и в самом деле произошло от автобусов, некогда возивших по столице ее гостей. Агрессивностью они не отличались, зато не особенно смотрели, куда и зачем едут, и могли раздавить сталкера просто так, за здорово живешь.

– Зато теперь дорога точно будет чистой, – сказал я, спускаясь обратно на шоссе.

Да, перед стадом таких носорогов отступит даже не самый крупный бронезавр.

Я перешел канал, после катастрофы обмелевший, но ставший жилищем многочисленных ботов, ведущих амфибийный образ жизни. Несколько из них, сидевших на бетонном парапете берега и походивших на лодочные моторы с ножками, проводили меня «взглядами» сонаров.

Одно из преимуществ проводника с оплавленными имплантами – иногда я могу засечь чужое внимание, в чем бы оно ни проявлялось – в простом взгляде, луче радара или вспышке голографического сканера.

Выйдя к железной дороге, я немного подумал и пошел вдоль нее.

Замаскированный в развалинах пост я обнаружил почти тут же, но трепыхаться по этому поводу не стал. Понятно, что хозяева Тушинского лагеря поставили его тут для контроля за биомехами, а не за гостями. Продолжил идти, не замедляя шага и не сворачивая, а затем еще и рукой помахал, показывая, что все вижу.

Сидевшие на посту бойцы осознали, что прятаться нет смысла, и один из них вылез из развалин, держа наперевес «Шторм».

– Кто таков? – спросил он.

– Сам Троян, – ответил я, отстегивая маску, чтобы дать постовым увидеть мою физиономию. – Сейчас превращусь во что-нибудь злобное, большое, пойдут клочки по закоулочкам...

Трояном именовали необычного скорга, существующего, похоже, в единственном экземпляре и превосходящего собратьев по возможностям не на голову, а на целых две. Он появлялся в разных локациях то в виде черного облака наночастиц, то в облике крупного биомеха, вел себя вполне целеустремленно, но в контакт с людьми старался не вступать.

Несколько раз его пытались захватить или уничтожить, но такая операция заканчивалась примерно так же, как охота на Алмазного Мангуста – ничем, если Троян просто уходил от преследователей, либо тяжелыми потерями с их стороны, если он принимал бой.

Сам я долгое время почитал это существо легендой, пока однажды не увидел в Академзоне, как дракон, усевшийся на землю, замерцал, а потом взял и превратился в раптора, каких двенадцать на дюжину. Тогда я только рот раскрыл, а сменивший облик чугунок преспокойно мигнул фарами и укатил в развалины.

– Из тебя Троян, как из меня Механик, – отозвался постовой, и я узнал его.

Кличка – Карась, ничем не примечательный боец той группировки, что держит Тушинский лагерь.

– Это точно, – сказал я. – Как дела у вас?

– А то ты не знаешь? – удивился Карась. – Еще ночью я видел тебя на базе.

«Ага, дубль, похоже, на самом деле здесь, – подумал я и поправился: – Или был здесь».

– Ну, сам знаешь, как все может быстро измениться, – выкрутился я.

– Это верно. – Собеседник мой сочувственно покивал. – Ну что, плати пошлину, любезный, и добро пожаловать к нашему шалашу. Или ты так, мимо идешь, типа утреннего променада?

Тушинский лагерь – предприятие коммерческое, и это не столько рынок, сколько убежище. Нет, тут есть кое-какая торговля, но ведется она по мелочи, для серьезного бизнеса лагерь находится слишком далеко от границ локации. Зато здесь любому сталкеру за небольшие деньги дают возможность передохнуть, прийти в себя, отъесться и отоспаться.

Задача постовых состоит не только в том, чтобы контролировать периметр, они еще должны собирать пошлину со входящих и выдавать им маячок-метку, означающую «свой, оплачено».

Появившегося в лагере без такой метки человека мигом вышвырнут, а то еще и намнут бока.

– Нет, я опять к вам, – сказал я. – Почем нынче вход?

Счет на одной из универсальных карточек сошел почти к нулю, но зато я получил пропуск в Тушинское убежище. Карась ушел обратно на пост, расположенный в развалинах, а я затопал дальше – сначала прямо, а затем вместе с веткой железной дороги свернул налево.

Еще метров сто, и моим глазам открылся лагерь.

Что тут было до Катастрофы, честно говоря, я не знаю, в Москве я несколько раз бывал, но в этом районе не оказывался никогда. Возможно, этот здоровенный ангар некогда служил рынком или складом, или представлял собой заводской корпус, перенесенный катаклизмом с другого конца столицы.

В любом случае, новые хозяева постарались и оборудовали его как следует.