Идеальное убийство

Городок Альсмеер славился тем, что все его обитатели дружно, как один, выращивали цветы. Вот и здесь, на газоне, виднелась табличка, «скромно» указывающая, что в доме проживает: «Питер ван дер Ховен, знаменитый поставщик лучших в мире цветов». То, что Питер ван дер Ховен выращивает исключительно розы, было и так очевидно.

Сам хозяин стоял в теплице, инспектируя ровные шеренги алеющих кустов. Розы были идеальными по высоте и по форме и салютовали своему «полководцу» торжественно, как на параде. И наоборот, к Питеру совсем не подходили эпитеты «ровный» и «аккуратный». Грузный, неуклюжий, с копной огненно-рыжих волос, непослушная прядь непрестанно падала на широкий лоб и норовила закрыть честные голубые глаза.

Его жена как раз шла по мостику, соединяющему оба островка. Глядя на своего мужа, Вайолет думала, что он похож скорее всего на лохматого лабрадорского пса. Трогательное сравнение, конечно, но даже самый любимый пес частенько раздражает одним своим присутствием. Не говоря уже о том, что «пес» просто несносен, когда начинает бросаться на вас всеми лапами и норовит лизнуть прямо в губы. Вайолет ван дер Ховен была элегантной брюнеткой с точеными ручками и ножками. Возраст? Глупое слово! В тридцать восемь еще легко ощущать себя юной и неопытной девчонкой, готовой в любую минуту «пошалить». Но те же тридцать восемь — это проблема, если муж на шесть лет моложе. Когда Вайолет выходила замуж за Пита, ее сестра ломала руки в отчаянии: такая разница казалась ей чудовищной и грозящей катастрофой. Примроуз, однако, ошиблась. Несмотря на мрачные предсказания, они были женаты вот уже восемь лет, и, по всей видимости, Пит обожал свою жену больше, чем когда-либо.

Вот и сейчас, услышав ее легкие шаги, он повернул голову и счастливо улыбнулся.

— Любимая, что ты здесь делаешь? Пора обедать? Я опять опоздал!

— Все в порядке, милый. Еще нет двенадцати.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал Пит, отбрасывая со лба рыжую прядь. — Новое платье?

— Это? — Вайолет рассмеялась горьким смехом. — Ну, и память у тебя! Я купила его два года назад в дешевом магазине, за двадцать пять гульденов.

— Оно тебе очень идет...

— Я получила письмо от Даффи, — прервала она его, поглаживая лепестки розы своими изящными пальчиками.

— Да? — безучастно проговорил Пит, возвращаясь к работе. — И что же она пишет?

— Только то, что Париж — замечательный город. Даффи обновляет там свой гардероб перед тем, как они с Чарли вернутся в Штаты. Она без ума от коллекции Кардена.

Пит лукаво выглянул из-за куста и понимающе подмигнул.

— Тонкий намек, дорогая? К сожалению, даже с лучшими цветами в мире трудновато сколотить состояние. Чтобы покупать платья «от Кардена», тебе следовало, по примеру твоей сестры, выйти замуж за американского миллионера.

«Возможно, я еще так и сделаю», — подумала про себя Вайолет, а вслух весело произнесла:

— Надеюсь, ты не забыл выбрать самые роскошные розы на мамин день рождения?

— Моя прелесть, разве я когда-нибудь тебя подводил? Смотри — на этой грядке — две дюжины лучших роз, специально выращенных для твоей матери. Я срежу их в пятницу вечером, перед отъездом.

— Ах! Я бы вообще никуда не ездила. Эти ежегодные собрания, по-моему, несусветная чушь и глупость.

— Тебе так кажется, потому что ты — англичанка. Здесь, в Голландии, мы уважаем дни рождения.

— Ради Бога, перестань! Сидеть с приклеенными улыбками целый день за столом, поддерживать светскую беседу, а, иными словами, нести жуткий вздор, пока сотни знакомых — и незнакомых! — пожирают все, что ни есть в доме, и затем испаряются, оставляя дешевые безделушки. О, нет!

— По крайней мере, — парировал Пит с неизменным чувством юмора, — у твоей мамы все совершенно по-другому.

— Надеюсь, что хоть в этом году у нее хватит ума не приглашать своих подруг. Смотреть на их допотопные сережки, подвески и платья с рюшечками — просто невыносимо!

— Странно, — съязвил Пит. — А мне ее подруги всегда казались очаровательными.

— Хочешь быть добрым? — усмехнулась Вайолет. — Душить таких добрячков надо. Заканчивай здесь, а я пойду приготовлю ланч.

Даффи Швахеймер крутилась перед зеркалом в номере безумно дорогого отеля и откровенно любовалась своим отражением. Рядом, на кресле, лежала гора еще не распечатанных, соблазнительно блестящих пакетов с этикетками самых известных фирм и магазинов.

Примерив новое платье, Даффи довольно улыбнулась. Она не обнаружила изъянов ни в платье, ни в своей фигуре. Даффи — всего тридцать три года, у нее — роскошная грудь и осиная талия, в меру полные стройные бедра, длинные, как у манекенщицы, ноги. Пять лет назад она и работала манекенщицей. Один из показов моды проходил в Соединенных Штатах. Там, в Нью-Йорке, Даффи встретила, как говорят, свою судьбу. Чарльз Швахеймер присутствовал на вечеринке, устроенной после шоу, и они познакомились, почти случайно.

— Обласкай его, — посоветовали подруги. — Миллионер. Король кухонных раковин, ну, и прочей сантехники...