Идеальность (СИ)

Он не верил в предзнаменования, персты судьбы или намёки, но окно было открыто, а, значит, нужно просто вытащить сетку из пазов, ухватиться за подоконник, подтянуться и перевалиться в темноту комнаты. Дел, как говорится, на полминуты.

Глаза привыкли к полумраку; проступили обтекаемые контуры бокового дивана, тумбочки, телевизора на стене, круглого стола, стоящего в центе. Здесь Ната принимала гостей. Торжественная обстановка, правильная подача блюд, музыкальное сопровождение, неудобные стулья и ощущение искусственности — вот что Пашка хорошо помнил. Ната подавала еду таким образом, чтобы люди быстро наедались мелкими закусками и не ели много горячего.

Он вышел в коридор, вспоминая, где что здесь находится. Справа по коридору было еще две комнаты, затем уборная и лестница на второй этаж. Слева — выход на кухню, мимо неё — веранда с панорамным видом на двор, забор и гараж.

На втором этаже Пашка ни разу не был. Запретная зона для гостей. Жизнь Наты и Дениса без прикрас. Туда он и направился, мусоля сигарету губами, смакуя прилипшие к языку и нёбу кусочки влажного, набухшего табака. Наверху обнаружил три двери. За первой оказалась еще одна просторная уборная. Автоматически загорелась тусклая белая лампочка над зеркалом у раковины. Из зеркала на Пашку хмуро посмотрел небритый щекастый мужичок с сигаретой. В уборной чем-то приятно пахло. На тумбочке у ванны лежал блестящий номер «Cosmopolitan».

За второй дверью была спальная комната. Большую часть комнаты занимала широкая кровать. Типичный траходром. Тут легко уместилось бы трое, а то и четверо человек.

Здесь они спали. Сначала вместе, потом Ната уже без Дениса. Каково это, интересно, спать в одиночестве на такой кровати? Перекатываться с одного края на другой, но не находить любимого человека? А еще думать о том, что этот самый любимый долгое время находился в объятиях другой, не такой хорошенькой и богатой… О, как, наверное, Ната злится.

Пашка почувствовал лёгкое чувство стыда, разглядывая комнату. Как будто измазался в чём-то, вступил в собачье дерьмо и теперь ходит, оставляя за собой шлейф навязчивой неистребимой вони. Ната вернётся домой и почувствует эту вонь. Вычислит. И отомстит. Как мстит сейчас Лере.

Надо убираться отсюда. И зачем вообще полез? Для каких целей?

Однако, Пашка вышел в коридор, толкнул плечом третью дверь. Раз уж он в доме, то почему бы и нет?.. Заглянул внутрь. Вспыхнула маленькая бледная лампочка, среагировавшая на движение. А вместе с ней вспыхнули бликами десятки красивых глянцевых обложек журналов. Свет брызнул из зеркал, развешанных на стенах, бросился в глаза Пашке, на секунду ослепив. Сигаретка выскользнула изо рта. Забыв о ней, Пашка шагнул внутрь. Он осматривался.

Лиза заехала в семь вечера на такси. Сестрица была навеселе — похоже она так и не перестала пить после завтрака.

— Надо попудрить носик! — бормотала Лиза на заднем сиденье, а сама доставала из сумки крохотную серебристую флягу, отвинчивала крышечку и присасывалась к горлышку, как заправский вампир. — Будешь?

Из горлышка пахло чем-то острым с пряностями. Запах дорогих алкогольных напитков.

— Я до клуба подожду, — отвечала Лера.

После утреннего вина у неё какое-то время кружилась голова. Не очень-то хотелось повторять. Лера рассчитывала, что в суете клуба никто не обратит внимания на то, что она пьет минералку, ну или «колу» на худой конец.

До клуба домчались быстро, без пробок — и уже на парковке перед двухэтажных зданием из темного стекла на Леру выплеснулись давно забытые, покрытые пылью, где-то много лет прятавшиеся ощущения. Самые прекрасные в её старой жизни ощущения!

Подмигивала синяя неоновая вывеска «Вирус-клуб». У дверей стоял широкоплечий охранник дядя Витя, с тщательно прилизанными редкими волосами, с золотой цепью на бычьей шее. Даже пиджак у него был всё тот же, семилетней давности, потёртый и серый, с чуть короткими рукавами, будто в этом пиджаке дяде Вите было тесно.

— Мамочки мои! — сказал он, увидев приближающуюся Леру. Морщинистое, побитое жизнью лицо растянулось в улыбке. Дядя Витя сжал Леру в крепких объятиях. От дяди Вити пахло одеколоном. — Как же тебя занесло? Столько лет прошло! Я думал уже того, померла где-нибудь!

— Не дождётесь! — ответила за сестру Лиза, выхватила Леру из объятий и потащила за дверь, в узкий коридор, стены которого были обклеены афишами разных лет, рекламными плакатиками и этикетками от бутылок алкоголя.

Слегка оглушенная и растерянная Лера скользила взглядом по лицам и надписям. Узнавала старых диджеев, умерших рок-звёзд, затасканных реперов, вспоминала вечера, которые проводила здесь; память подсказывала даты и мелодии, имена и события. Где-то играла музыка. Что-то из современного, непонятного.

Коридор вывел в холл, где с одной стороны был гардероб, а с другой две девушки на ресепшене мило улыбались, не узнавая. Когда-то даже гардеробщица тётя Рая выдавала Лере одежду без номерка, потому что хорошо её знала. Времена изменились. Прошлая жизнь утекла безвозвратно.