Идеальные каникулы

Он оставляет бланк на крыше и спиной отходит к своему автомобилю. Садится. Мотор взрыкивает, полицейский врубает заднюю передачу и на полном ходу разворачивается – задние колёса было идут юзом, но всё же возвращаются на нужную полосу. Очень странное поведение для внедорожника.

Переглянувшись, мы с Ру наконец-то опускаем руки и возвращаемся к автомобилю.

– Так что, альфач, – Эйруин ухмыляется, – у тебя стоит даже на Главного?

Закатываю глаза:

– Иди нахуй со своими пиздоблядскими фантазиями! Твоя очередь вести.

– После того, как ты сжёг резину? Вот спасибо!

– Хочешь обвинить меня в этом? – я бухаю кулаки на раскалённый капот.

Несколько мгновений кажется, что он и правда полезет в драку, но всё-таки выдыхает и отводит глаза:

– Извини. Тупая шутка.

– Ты тоже прости, – подхожу и сжимаю его запястье. – Херня какая-то вышла, но всё ж нормально. В городе поменяем, и обратная дорога твоя. Мир?

Он поднимает на меня взгляд и кивает.

Однако я чувствую кипящее в нём напряжение – не меньше, чем во мне, – поэтому всё же задерживаюсь рядом, провожу большим пальцем по тыльной стороне ладони.

– Или можем спустить пар…

Эйруин усмехается – уже лениво:

– В этом пекле? Я не для того всё гладил, чтобы теперь по песку валяться. В гости всё-таки едем.

– Ну смотри… Если будет желание…

Он мельком улыбается, сжимает мои пальцы на прощание и поворачивает к водительскому сиденью.

Подхватив бланк штрафа – семьсот двадцать кредитов, да они ахуели! – обхожу машину и бухаюсь на пассажирское. Включаю музыку и начинаю стучать в такт по боковой дверце, время от времени косясь на Ру. На этой жаре так и тянет лизнуть его – как ванильное мороженое, но нет уж, хватит с меня экспериментов, подождём более спокойной обстановки.

***

Экономя покрышки, до Данбурга мы добираемся только к четырём часам. С тем же успехом можно было арендовать семейный седан.

Ещё через час наконец-то подъезжаем к моему дому. Долбаные праздничные пробки. Ну, зато насмотрелись всяких придурков по дороге – Ру никогда не был в гетто мутантов, так что для него это непривычно. Уж здесь-то никто не будет пялиться на нас с ним – своих, кхм, особенностей хватает.

Выбравшись из машины, Эйруин запрокидывает голову.

– Ничего себе. Там облака на вершине.

Я тоже оглядываю гору, к подножию которой жмутся такие маленькие по сравнению с ней человеческие строения. Дом, милый дом.

– Ага. А под ними снег. Можно покататься на лыжах, если не заебёшься туда лезть.

– И который дом твой? – Ру перебегает взглядом от одного этажа к другому.

– Предпоследний, – я указываю на окна с жёлтыми занавесками, наклоняюсь и поднимаю с земли камушек. – Сейчас покажу, как мы в детстве…

Я не успеваю договорить, потому что попадаю с первого броска, и через пару секунд на порог выскакивает мама: с кухонным полотенцем в руках, в спортивных штанах и колышущейся парусом футболке с вытертым принтом. Судя по тому, что там изображена какая-то музыкальная группа, перехватила у Берты.

Она озирает дорогу внизу и было открывает рот, чтобы выдать наверняка матерную тираду, но замечает нас – и замирает в изумлении.

– Мам! – я радостно машу руками.

Мама у меня мировая – она справляется с эмоциями за пару секунд и всё-таки выдаёт со своей верхотуры отборный монолог, из которого следует, что она, конечно, любит стёкла в наших окнах, но меня, так и быть, рада видеть. Во всяком случае, я понимаю её слова именно так.

– Ну вот, можно подниматься, – я улыбаюсь Ру. – А она пока нам что-нибудь вкусное сварганит. Если повезёт.

Он поёживается.

– Ваше родство бросается в глаза.

– В смысле?

– Ну… Зубы. И характер.

Провожу кончиком языка по острым резцам.

– Да, я больше похож на неё. У отца крепкие кости, но мне это не передалось.

***

Когда мы наконец-то минуем три пролёта широкой каменной лестницы, неторопливо поднимающейся вдоль домов, и добираемся до нашего – двухэтажного, с оранжево-бежевыми стенами, – мама выходит навстречу уже в длинном бордовом платье. Эффектно замирает на верху лестницы словно киношная дива. И улыбается влажно-красными губами, показывая зубы не менее острые, чем у меня. Вот уж кто никогда не стеснялся своих особенностей – и за это я ей бесконечно благодарен. Думаю, именно из-за неё я осмелился свалить из города мутантов и поселиться среди обычных людей.

– Синхард, неужто на Марсе выпал снег, что ты решил навестить родной дом?

– Просто соскучился.

Сгребаю её в охапку, и мама взвизгивает.

– Ну всё, всё… – она придушенно подвывает откуда-то из моей шеи. – Я поняла, что ты меня любишь…

– Папа дома?

Отпускаю её, и мама демонстративно разглаживает платье, успевая улыбнуться Ру.

– А то. Весь в своих статьях. Годы идут, ничего не меняется.

– А Берт?

– Где-то с друзьями. Может, представишь нас?

– Мама, – я указываю на Эйруина, – мой коллега, младший лейтенант Эрик Смит. Моя мама Брунхильда Блэйк.

– Просто Хильда, давайте без церемоний.

Сверкая улыбкой, мама подаёт руку, и Ру с готовностью подхватывает её, галантно склонившись для поцелуя – будто каждый день так делает. Неожиданно.

Вспомнив переживания Ру насчёт подозрительности его визита, послушно добавляю: