Идеальные поломки

Одним из таких немецких «беженцев», временно обосновавшихся на юге, был Зон-Ретель. В 1921 году он удалился в Гайберг, горную деревушку недалеко от Гейдельберга. Его захватила единственная мысль, которая вдохновляла его в течение всей жизни, – определить позицию трансцендентального субъекта в рамках процесса товарного обмена. В попытках продвинуться по этому следу и найти свидетельства в Марксовом «Капитале», прошли годы, проведённые в Гайберге. В этот период произошли две важные для него встречи. Через Альфреда Зайделя¹¹ он познакомился с Вальтером Беньямином, кроме того, в Гейдельберге и Тайберге он встречался с Эрнстом Блохом, который подписал ему экземпляр «Духа утопии»: «С добрыми искренними пожеланиями».

За всеми этими глубокими размышлениями никакого сколько-нибудь твёрдого будущего у Зон-Ретеля не просматривалось. Поэтому предложение ольденбургского издателя Мартина Венцки подоспело как нельзя более кстати. Зон-Ретель обязался написать работу по философии культуры, получая за это в месяц гонорар в размере 250 марок, – сумма, недостаточная для Германии, но приемлемая в Италии. В марте 1924 года он вместе с женой и ребёнком перебирается на Капри.

Помимо моды и мифологии у этого поступка была и вполне конкретная причина: его дядя Отто Зон-Ретель¹² владел виллой в Анакапри¹³ и поначалу Альфред мог на ней жить. Вскоре, однако, он переехал в Позитано, где можно было найти для найма много дешёвых домов, оставленных эмигрантами. «Дома с купольной крышей, белые стены, большие прохладные комнаты, в каждом доме два-три балкона, электричества нет (первый телефон был тогда установлен в Неаполе). В комнатах – великолепная пустота, на каменном полу – кровати, стол, стулья, пара комодов и больше ничего»¹⁴. Была и ещё одна причина: его любимый дядя художник Карли Зон-Ретель¹⁵ стал регулярно проводить там лето. Карли и Отто Зон-Ретель были центром кружка интеллектуалов и художников. Здесь нужно упомянуть Адольфа фон Хатцфельда и обязательно – Жильбера Клавеля¹⁶, швейцарского историка искусства, который на радость себе и своим друзьям заказал вырубить в скале вокруг сарацинской башни целый лабиринт из ходов, переходов и пещер.

За несколько лет жизни Зон-Ретеля на Капри и в Позитано туда на несколько недель, а то и месяцев наведывались Вальтер Беньямин, Эрнст Блох, Теодор Адорно и Зигфрид Кракауэр. Таким образом возникали ситуации, способствовавшие удивительным и плодотворным встречам.

Между тем финансовое положение Беньямина становилось поистине критическим, мысль о бегстве – от холода, от нищеты, наконец, от супружества приобретала всё более явные очертания. Во Франкфурте у него сложился план написания диссертации о немецкой барочной драме. К марту 1924 года для неё было собрано «600 выписок <…> в наилучшем порядке, удобном для обозрения»¹⁷, – коллекция, с которой он отправляется на Капри. Там он оставался с апреля – мая до октября 1924 года.

За это время он около двадцати раз посещал окрестности Неаполя, часто в компании Зон-Ретеля, который хорошо знал Неаполь и владел итальянским языком. В письмах к своему другу Гершому Шолему Беньямин ведёт «Каприйскую хронику»¹⁸. Он ощущает «силы, которые… так и приливают ко мне на этой земле»¹⁹, они помогают ему в написании книги «Происхождение немецкой барочной драмы», над которой он тогда работал. Но главным событием на Капри стало для него знакомство с Асей Лацис. Этой «латышской большевичке из Риги»²⁰, «выдающейся коммунистке»²¹ он посвящает свою «Улицу с односторонним движением», вместе с ней пишет эссе «Неаполь». Такие яркие детали, как pranzo caprese и Mailbeer-Ome/ette, описание встречи с дочерью Аси Лацис Дагой в «Улице с односторонним движением» и воспоминание о каприйских виноградниках в «Берлинском детстве», – всё это наглядно рисует пейзажи, дома и людей той поры. В «Умолчании»²², сновидческом описании путешествия в Позитано, речь о другой стороне, о границе, окружающей последнюю тайну.

Неаполитанский залив. Нач. XX в.

Блох, который для Беньямина был желанным другом, принесённым в числе прочих туристов «мутной немецкой волной»²³, а для Зон-Ретеля – старым знакомым, приехал на Капри в середине сентября 1924 года и поздней осенью отбыл в Северную Африку. «Потом, после пребывания в столь приятной южно-итальянской местности, у нас начался полугодовалый период истинного симбиоза в Париже»²⁴, – писал позднее Блох о своих отношениях с Беньямином в то время.

Совместная – и последняя – поездка Адорно и Кракау-эра на юг состоялась после долгих неурядиц. Наконец Адорно телеграфировал: «БУДУ ГЕНУЕ МИРАМАРЕ СРЕДУ ВЕЧЕРОМ – ТЕДДИ»²⁵. После встречи с Беньямином в Неаполе друзья продолжили путь на Капри и в Позитано. Здесь Зон-Ретель познакомился с Адорно и Кракауэром и впервые узнал об Институте социальных исследований, основанном в 1924 году во Франции.

Адорно в своей миниатюре «Рыбак Спадаро» описывает каприйца в красной шапке, ветхой накидке, с окладистой бородой, который дружески болтал с Лениным²⁶.