Идеальные разведенные

О-о-о, можете не сомневаться, доктор. Агата костьми ляжет, но будет бороться, а я мягкое покрывало подстелю и слугой на побегушках для нее стану.

— Сергей Сергеевич, когда я смогу ее увидеть? — знаю, что вопрос сейчас не уместен, но не спросить не могу. Моя душа рвётся туда, к ней!

К моему удивлению, врач не игнорирует мой вопрос, а я в очередной раз канонизирую этого святого человека, который поначалу мне показался недосягаемым:

— Ваша супруга сейчас в реанимации. до утра мы продержим ее там, будем наблюдать. Потом переведем в палату, где она будет находиться на полном парентеральном питании дня три. Думаю, после этого вы сможете ее навестить.

Три дня.

Думаю, я выдержу.

Три дня на исправление ошибок, закрытие незавершённых дел и подготовку новой жизни…

— Спасибо, Сергей Сергеевич!

Я смотрю на врача и прослеживаю за его улыбающимся взглядом. Он смотрит в окно, в котором светит яркое солнце, ослепляя отвыкнувшие от света за эти дни глаза.

Я щурюсь и первый раз за это время чувствую внутреннее облегчение.

Закрываю руками лицо и смеюсь. Смеюсь так, что по щекам текут слезы освобождения.

«После дождя будет радуга… После дождя…».

46. Леон

Три дня спустя

Я стою перед дверью палаты и не решаюсь войти. Не то, что бы я боюсь, но опасаюсь… праведного гнева Агаты.

А то, что она обижена на меня, я знаю точно, потому что эти три дня она общалась со мной односложно и холодно. Но я радовался и этому, получая пусть и скупые, но все-таки ответы.

Мы общались исключительно в мессенджере.

Уверен, мы оба осознанно выбрали такой способ общения, чтобы дать друг другу времени. Наши беседы не касались ничего личного, только мои вопросы о самочувствии и ее список вещей, которые требовались Агате в больнице.

Я единственный, кто не видел ее после операции. С утра мою девочку уже успели навестить Сашка с Максом и родители Агаты, которые прилетели вчера. Теща обещала нас откормить, ругая за то, что, по ее мнению, оба выглядим как жертвы Бухенвальда. Тесть, будучи врачом-хирургом, обещал ускорить процесс реабилитации любимой беременной дочери.

Ладно, ну че я в самом деле?! Ну получу по морде, так ведь заслужил же.

И я благополучно позаботился об этом, купив нежные пионы вместо роз.

Резко выдыхаю, перекладываю цветы в руку с подарочным пакетом, берусь за ручку двери и захожу.

Агата сидит, прислонившись к спинке высокой кровати, и ее внимание занято просмотром фильма на макбуке. Сбоку установлен дренаж, и мне становится невыносимо больно от понимания того, что моей девочке пришлось пережить, и что приходится терпеть сейчас.

Моя сильная Богиня!

Рядом на тумбочке стоит пиала с неаппетитно выглядящей жижей, похожей на детское питание.

С сегодняшнего дня Агату перевели на перетертую полужидкую пищу и она, спасибо, Боже, её ест. Маленькими порциями, но ест!

Знаю, что впереди нас ждет долгий процесс восстановления, наполненный многочисленными ограничениями, жесткими диетами и щадящим режимом.

Но мы справимся! Впереди целая жизнь! А вернее целых две!

В палате полумрак, потому что после обеда сюда просится ослепительное солнце, которое вот уже три дня радует своим присутствием!

Изобилие цветов наполняют комнату живыми ароматами, вытесняя запахи больницы.

— Долго будешь так стоять? — голос жены как мед.

И давно она меня заметила?

Прикрываю за собой дверь и прохожу внутрь, укладывая пакет и цветы в кресло.

— Привет, — мечусь глазами по палате, выискивая место подальше. Вдруг придется уворачиваться.

Кивает вместо ответа.

Упрямо следит за мной, а я рассматриваю ее.

Три дня не видел, а, кажется, целую вечность.

Она всё еще неприлично худая, но в глазах появился свет, а губки вернули свою нежно-розовую окраску.

Хочу поцеловать их.

На щечках заиграл легкий румянец.

Хочу провести кончиками пальцев по ним.

Чистые, отросшие светлые пряди волос собраны в высокий хвост.

Хочу распустить их и сжать в руке, открывая тонкую шейку и лизнуть.

Полная налитая грудь мерно вздымается с каждым ее вдохом.

Хочу обхватить ее ладонями и ласкать.

Агата, краснея, ухмыляется и отводит глаза, словно прочитав то, о чем я сейчас думаю.

Краснеет моя Богиня!

Я тоже стесняюсь, словно у нас всё впервые!

И чувства снова те же, как тогда, там в библиотеке.

Я вновь влюбляюсь в свою Богиню.

И как же мне это нравится!

Мне бы только заслужить ее доверие и прощение.

Я попробую:

— Я знаю, что…

— У меня было достаточно времени, чтобы подумать, — перебивает Агата.

Я несказанно удивлен. Подбираюсь, напрягая свое тело, потому что если у Агаты было достаточно времени, то надумать она могла всё, что угодно.

— Мы виноваты оба, — да ладно? Не верю своим ушам, — поэтому я решила, что обижаться долго не буду.

Господи, спасибо тебе, Господи!

— Но это не значит, что ты так легко отделаешься.

Ну еще бы!

Киваю и еле сдерживаюсь, потому что смотрю на Агату, которая всеми силами пытается обуздать рвущуюся наружу улыбку.

Она расслаблена и спокойна, и я решаюсь пересесть к ней на кровать, соблюдая дистанцию.

Позволяет.

— У меня есть условия.