Идеальные

Ханна снова посмотрела на листок, повертела его в руках. На обратной стороне обнаружился текст, напечатанный на машинке. Сердце у нее снова упало.

Ханна: Помнишь, ты встретила Мону в дверях клиники пластической хирургии «Билл Бич»? Да здравствует липосакция!! Но, тсс! Ты узнала это не от меня. – Э

20. Жизнь имитирует искусство

В четверг в обеденный перерыв Ария зашла в административное крыло школы. Здесь располагались кабинеты всех учителей, и зачастую во время ланча сюда приходили школьники на консультации или просто за советом.

Ария остановилась у закрытой двери кабинета Эзры, которая теперь выглядела иначе. Эзра прикрепил к ней белую маркерную доску, и она пестрела сообщениями от учеников. Мистер Фитц, хотела поговорить о моем докладе по Фицджеральду. Зайду после уроков. Келли. В самом низу кто-то оставил цитату из «Гамлета»: «Злодей, злодей, смеющийся, проклятый изверг!» Под доской прилепили карикатуру из газеты «Нью-Йоркер» с изображением собаки на кушетке у психотерапевта. На дверной ручке болталась табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ» из местной гостиницы; Эзра перевернул ее другой стороной: «ПОЖАЛУЙСТА, ПРИБЕРИТЕСЬ В КОМНАТЕ».

Ария осторожно постучала.

– Войдите, – раздался его голос из-за двери.

Девушка ожидала увидеть Эзру с кем-то из учеников – из обрывков разговоров, подслушанных в классе, она сделала вывод, что в обед он всегда занят. Но он оказался один, с коробкой «Хэппи мил»[61] на столе. В комнате пахло «макнаггетсами»[62].

– Ария! – воскликнул Эзра, вскидывая брови. – Вот так сюрприз. Присаживайся.

Она плюхнулась на диван, обитый колючим твидом, – такой же, как в кабинете директора школы. Кивнула на пакет с едой.

– «Хэппи мил»?

Он смущенно улыбнулся.

– Я люблю игрушки. – Эзра взял со стола машинку из какого-то детского фильма. – Хочешь «макнаггетс»? – Он протянул ей почти полную коробку. – С соусом барбекю.

Она отмахнулась.

– Я не ем мясо.

– Ах, да. – Он сунул в рот горсть картошки, не отрываясь от нее взглядом. – Совсем забыл.

Ария испытала щемящее чувство близости в сочетании с неловкостью. Эзра отвел глаза, вероятно, чувствуя то же самое. Она оглядела его стол, заваленный стопками бумаг, кучей книг, и в этом хламе нашлось место даже японскому мини-садику камней.

– Что ж… – Эзра вытер рот салфеткой, не замечая выражения лица Арии. – Чем могу помочь?

Ария облокотилась на валик дивана.

– Я хотела попросить отсрочку по эссе на тему «Алой буквы», которое надо сдавать завтра.

Эзра отставил стакан с газировкой.

– В самом деле? Я удивлен. Ты никогда не задерживаешь работы.

– Я знаю, – пробормотала она смущенно. Но дом Эккардов совсем не располагал к учебе, начиная даже с того, что в нем царила пугающая тишина – Ария привыкла заниматься под звуки музыки, работающего телевизора и трескотни Майка по телефону в соседней комнате. Еще труднее было сосредоточиться, когда она чувствовала, будто за ней… наблюдают. – Но это совсем ненадолго, – продолжила девушка. – Мне нужен всего лишь этот уик-энд.

Эзра почесал затылок.

– Что ж… я еще не устанавливал правила отсрочки. Ладно, договорились. Но только на этот раз. В дальнейшем буду снижать баллы.

Она заправила волосы за уши.

– Я не собираюсь превращать это в привычку.

– Вот и хорошо. А что такое – тебе не нравится книга? Или ты еще не начинала читать?

– Я дочитала сегодня. Но мне она противна. Я ненавижу Эстер Прин.

– Почему?

Девушка затеребила пряжку на замшевых балетках цвета слоновой кости от «Урбан Аутфиттерс».

– Она предполагает, что ее муж пропал без вести, и тут же заводит роман, – пробормотала Ария.

Эзра подался вперед, опершись на локоть, и смотрел на нее добродушно-насмешливо, будто его забавляли ее рассуждения.

– Но ее муж тоже не очень хороший человек. Вот что усложняет интригу.

Ария оглядела деревянные полки, которые буквально ломились от книг. «Война и мир». «Радуга земного тяготения»[63]. Обширная коллекция поэтических сборников Э. Э. Каммингса[64] и Рильке[65] и не один, а даже два экземпляра «За закрытыми дверями»[66]. И несколько томов Эдгара Аллана По, рассказы которого до сих пор не освоил Шон. Все книги выглядели потрепанными и зачитанными.

– Но я не могла видеть дальше того, что сделала Эстер, – тихо сказала Ария. – Она изменила мужу.

– Мы, наверное, должны сочувствовать ей в борьбе с обществом, которое клеймит ее позором. Восхищаться ее стремлением отстаивать собственную личность и не позволять кому-либо решать ее судьбу.

– Я ненавижу ее, понятно?! – взорвалась Ария. – И никогда ее не прощу!