Идеальный джентльмен

Человеческий мозг, как подумалось Ханне, был во многих отношениях настоящим чудом. Взять хотя бы основные его функции: мышление, память, способность создавать такие невероятные вещи, как мороженое с шоколадной крошкой, самоконтроль при противостоянии искушению, чтобы не лакомиться мороженым с шоколадной крошкой на завтрак, обед и ужин. Бесспорно, все вышеперечисленное впечатляло, и это не считая великих достижений гениев, не говоря уже о необъяснимых явлениях вроде тех, когда пациенты с поврежденным мозгом приходили в себя, обладая недоступными им до того качествами: знанием иностранных языков, или внезапно обретенными навыками игры на фортепиано, или способностью целиком прочитать пользовательские условия любого программного продукта, не заработав при этом ужасной головной боли.

Так что да, в общем человеческий мозг был чудом в полном смысле этого слова. Но конкретно сейчас он причинял Ханне сплошные неудобства. Она чувствовала себя на грани изнеможения еще два часа назад, до вливания в кровь значительной дозы адреналина от встречи с настоящим вампиром, с клыками и всеми прочими атрибутами, который явился в редакцию просить убежища.

Он не смог сообщить никакой полезной информации, помимо своего имени, основных данных о себе и заверений, что никого не хочет кусать, невзирая на сильный голод. Когда Бэнкрофт решил пока не выдавать Леона Гибсона полиции и не пронзать его сердце покрытым чесночным соусом колом, главным приоритетом стало обеспечение гостя надежным убежищем – для его собственной и всеобщей безопасности.

Задачу осложняло то обстоятельство, что подруга Мэнни ясно дала понять: она не рада Гибсону на вверенной ее защите территории бывшей церкви Заблудших душ. Пришлось поместить его в подвале здания, куда дух не мог проникнуть, как ранее установили опытным путем. К тому же на добровольного пленника надели цепи из коробки с разными непристойными вещами, предположительно оставленной предшественником Бэнкрофта в его кабинете. К тому моменту Ханна слишком вымоталась от усталости и пережитого стресса, чтобы задавать вопросы, но все равно принесла с кухни пару резиновых перчаток, прежде чем коснуться хоть одного предмета из коробки.

Вид всхлипывающего Гибсона, который надевал на себя десятифутовые цепи и закреплял их к стене подвала под прицелом мушкетона Бэнкрофта, вызывал жалость у Ханны. Краем сознания она, конечно, понимала, что вампир способен на ужасные поступки, как покойный Филип Батлер, разорвавший глотку сторожу, однако в данный момент перед ней находился плачущий, перепуганный парень, выбитый из колеи своим превращением и не имеющий этому объяснения.

После всего пережитого Ханна наконец разрешила себе воспользоваться такси, забрела в квартиру, едва держась на ногах, и с трудом справилась с одеждой, после чего рухнула на кровать. На часах перевалило за полвторого ночи.

Именно в это время мозг Ханны, в прямом противоречии с требованиями остального изнуренного тела, принялся усиленно работать, пытаясь найти всему происходящему рациональное объяснение. Что значило появление Леона? Почему все – Основатели в лице доктора Картер, народец в лице их лидера, с которым беседовал Бэнкрофт, и Когз в лице, ну, самого Когза, обреченного говорить лишь правду, – в один голос твердили, что вампиров не существует? Что они представляют собой аллегорию. И вот теперь выяснилось, что их как минимум двое. Кто стоял за этим и почему? Нужно ли рассказать Стерджессу о неожиданном госте? Они обещали Гибсону не информировать органы правопорядка, но… А что но?

И будто всего вышеупомянутого было недостаточно, следовало еще разобраться с теми, кто пытался похитить Стеллу и построил в ванной люк. Взаимосвязаны ли эти два события? Ханна не имела ни малейшего представления. Когда она чуть ранее попыталась узнать что-нибудь у Бэнкрофта, тот отмахнулся от ее расспросов, сказав, что разберется со всем сам при помощи команды по спецзаданиям. Непонятно, что он подразумевал под «командой», но, видимо, в ней состоял Окс, который не появлялся на работе последние пару дней.

Эти соображения проносились в сознании Ханны. Лучше бы она не тратила время на возвращение проклятого «Ягуара» Бэнкрофту и…

– Черт! – воскликнула она, похоже, обращаясь к потолку, вспомнив, что ключи от машины по-прежнему лежат в ее сумочке. – Ну, теперь-то я уж точно не повезу их обратно. Ничего, подождет Бэнкрофт как миленький.

Потолок ничего не ответил.

– Ему все равно не нужна сейчас машина, в два-то ночи. Даже он иногда должен спать.

Плоский белый собеседник продолжал молчать.

– И вообще, я уже сама сплю.

Отсутствие возражений от потолка приобрело отчетливый осуждающий оттенок.

– Да заткнись ты, – проворчала Ханна, с трудом выползая из постели.