Идеальный гражданин

Девушка вошла на цыпочках, плотно прикрыла дверь за собой.

– Вы правда не будете сообщать в полицию про лекарства? – Она внимательно всматривалась в мое лицо, стараясь прочитать ответ заранее.

– Евгения, если ваши тайны, связанные с лекарствами и соседями, не имеют отношения к Андрею Жогину, то меня это не касается.

– Имеют, – Женя вздохнула и устало опустилась на табурет напротив меня. – Меня ждет следователь. Мы можем потом поговорить? Я не успею добраться до отдела.

– Я отвезу вас в РОВД, но после разговора. Рассказывайте, – никаких поблажек. Если я соврала пожилой соседке, это не значит, что приму все условия девушки.

Женя снова тяжело вздохнула, достала из кармана использованную ампулу и положила передо мной на стол:

– Моя мама больна, тяжело больна. Так же, как и наш сосед сверху. Лекарства, химиотерапия и операция продлили ей жизнь, но продлили и мучения. Знаете, когда ей только подтвердили диагноз, я была уверена, что все выдержу, со всем справлюсь. Оказалось, что не со всем. Я ведь медик, а как преодолеть нашу систему, сама не знаю. Маме осталось недолго, буквально пара месяцев. Чтобы это время не прошло для нее в мучениях, ей надо делать инъекции, каждые двенадцать часов сильные обезболивающие. Без них ее существование превратится в ад из крика и боли. Я знаю, о чем говорю… Таким умирающим больным лекарства в поликлинике не прописывают, только при лечении в стационаре. В больницу на последней стадии не берут, мест не хватает для тех, у кого еще есть надежда. Да и не хочу я отправлять маму умирать на больничной койке в одиночестве. Такой вот замкнутый круг. Я пыталась купить, выпросить у врачей, выбить в Горздраве рецепт. Но серьезные препараты очень дорого стоят на черном рынке. Либо нужны огромные связи, чтобы заполучить хотя бы десяток. А мне эти инъекции нужны каждый день для мамы и для соседа. От боли он кричал часами, а его жена плакала. Я не могла выносить этого, просыпалась и засыпала под его крики.

Девушка помолчала, собираясь с духом для признания. Отбросила рыжую прядь и с вызовом в глазах продолжила:

– Поэтому я украла лекарство. Да, именно, банально украла из того набора препаратов, что выдают каждой бригаде на смену. По ним строгая подотчетность, и мне пришлось подделывать истории болезней, диагнозы и назначения. Андрей с первого раза поймал меня на обмане в нашу первую совместную смену. Но он ничего не рассказал начальству и даже поддержал меня. Помогал заполнять медицинские карты пациентов так, чтобы можно было незаметно списывать нужный мне морфий. Так что в его смерти у меня нет абсолютно никакого интереса. Даже наоборот, она принесла большие проблемы. Теперь я работаю с другой бригадой, новый врач навряд ли будет таким понимающим и добрым. Андрей помогал мне… А вы этими фотографиями наделали столько шумихи и все испортили, понимаете? Соседку напугали…

Взгляд у девушки потух, она закрыла лицо ладонями. Сквозь глухие всхлипы ее еле было слышно:

– Андрей помогал мне. Я не знаю, что мне делать. Он был идеальным.

Я резко перегнулась через стол и оторвала пальцы девушки от лица. Абсолютно сухие глаза вспыхнули злобным огоньком.

– Женя, бесполезно мне лгать, я слишком часто встречалась с человеческим враньем, чтобы поверить в ваш спектакль, – я сразу же заметила признаки фальши в мимике девушки во время ее рассказа об Андрее. Взгляд в сторону, закаменевшие, словно маска, черты лица, большие паузы для продумывания каждой фразы и стремление отсесть от меня подальше. Язык тела выдает любого лжеца, особенно если уметь распознавать все признаки.

Девушка бросила взгляд, полный ненависти:

– С чего вы взяли?! Вам что, принести медицинскую карту моей мамы? Думаете, я выдумала ей смертельную болезнь?

– Я вижу, что про болезнь вы не лгали. Лекарства вам действительно были нужны и доставались тяжелым путем. Но в то, что вы расстроены смертью Андрея, я не верю.

Новый, полный негодования взгляд, но теперь с примесью тоски. Или боли? Я внимательно всматривалась в живое личико. А Женя сникла, потеряла свой боевой настрой, по щекам побежали настоящие слезы.

– Я и правда не знаю, как мне дальше жить. Без Андрея я больше не смогу добывать лекарства. Он мне действительно помогал. Только в ответ требовал… – Девушка прикусила в отчаянии губу, будто наказывая сейчас себя за постыдную тайну. – Я должна была спать с ним, прямо на рабочем месте, в машине. Чтобы он не рассказывал начальству, что я списываю ампулы во время смены. Все думали, что мы друзья, коллеги, и никто не знал, какой он ужасный человек. Он смеялся над пациентами, над другими сотрудниками, даже над своей женой. Хвастался, что она слепо доверяет ему и ничего не подозревает. Поэтому я не плачу, что его убили. Я даже, наверное, рада, что его больше нет, – последние слова девушка прошептала еле слышно.

– Вот теперь верю, – я отвела наконец глаза от измученной страшным признанием собеседницы. – У меня остался еще один вопрос, где вы были в день его смерти?