Идеальный маньяк

– Конечно! Сейчас! – спохватилась та, сноровисто порылась в каком-то истрепанном журнале и сообщила: – Тридцатого апреля. Да, точно, так и есть! К тому же ночью. Помню, ее еще девчонкой все прикалывали. Вот, дескать, родилась в Вальпургиеву ночь, так надо было ведьмой стать. А она, наоборот, тихая была, добрая такая. Хотя детей у них с покойным Витькой так и не было. Вся деревня этому дивилась. Да!.. Вот еще про кого расспрашивала та женщина из области! Про Федьку Ларюкова. Когда узнала, что он сейчас живет в Уренгое, да еще женился там, сразу поскучнела и расспрашивать перестала.

– А Федька этот когда родился? – переглянувшись со Стасом, уточнил Гуров.

– Тридцать первого октября, на Хэллоуин, – сразу же ответила их собеседница. – Это я и без журнала помню. Вот уж этот – да, такой чертушка! Сколько он тут по пьяному делу куролесил, до сих пор вся деревня помнит. А вот, гляди-ка, в чужие края уехал, женился – все, как бабка отшептала. Говорят, остепенился, пить бросил, человеком стал.

– А женщина эта из области, какая она из себя? – спросил Крячко. – Описать ее можете?

– Ну-у, такая красивая, прямо как в кино. – Администраторша восхищенно вздохнула. – Знаете, есть американское кино про двух девок, как они банки грабили. Называется оно «Разбойницы», что ли?

– Может, «Бандитки»? – прищурился Гуров. – Там в одной из главных ролей Пенелопа Круз. Вы имеете в виду, она на нее похожа?

– Точно! – Администраторша радостно улыбнулась и закивала. – Копия Пенелопы Круз! Она самая и есть!

Лев Иванович задумчиво потер лоб и спросил:

– Скажите, а эта особа, побывав у вас, в Пыхово не ездила?

– По-моему, зачем-то ездила, – подтвердила администраторша.

Когда опера вышли на улицу, Стас негромко поинтересовался:

– Лев, а ты чего это насчет Пыхово спросил? Есть какие-то подозрения?

– Да, есть. – Гуров коротко кивнул. – Мне кажется странным такое совпадение, как визит этой статистки, выявление у Натальи онкологии и ее исчезновение.

Дорога до Пыхово, некогда асфальтированная, теперь изобиловала кочками и выбоинами. «Десятка» большую часть пути ползла со скоростью телеги, которую тащил ленивый мерин. Лишь в километре от села водителю удалось прибавить скорость.

В пыховский фельдшерско-акушерский пункт опера вошли уже перед самым его закрытием. Фельдшерица, миловидная женщина лет тридцати, уже собиралась идти домой. Появление суровых оперативных сотрудников повергло ее в тревогу и даже в некоторую панику. Она села на стул, явно не зная, куда деть руки, уперлась взглядом в стол и выжидающе замерла, не говоря ни слова.

С первого же взгляда Гуров понял, что тут ходить вокруг да около необходимости нет, поэтому спросил напрямую:

– Расскажите, кто и для чего попросил вас направить к онкологу совершенно здоровую женщину, после чего она бесследно исчезла?

Фельдшерица вздрогнула, закрыла лицо руками и со стоном повалилась на стол.

– Я знала, я чувствовала, что за мной однажды придут, – прошептала она, с трудом взяв себя в руки. – Вы уже задержали ее?

– От нас еще никто не уходил! – обтекаемо ответил Крячко. – Мы вас слушаем.

– Эта Аделина Максимилиановна – она себя так назвала – пришла ко мне в ноябре. Я уже не помню, какого числа. Когда она встала на пороге, мне показалось, что ко мне явился сам дьявол. Нет, она очень красивая, но и страшна, как ночь перед казнью. Эта женщина сказала мне: «Наталье Тимониной объявишь, что у нее начинается рак груди, поэтому ей нужно посетить онколога». Она назвала точное число, когда Наталья должна поехать. Я спросила: «А кому и зачем это нужно?» Она на меня так посмотрела, что я едва не лишилась рассудка, и сказала: «Это не твое дело. Если не сделаешь или проболтаешься, то сгоришь вместе со своим щенком. Ясно?»

– И вы послали бедолагу на верную смерть, – укоризненно констатировал Крячко.

– А что мне оставалось делать? – с надрывом выкрикнула фельдшерица, заливаясь слезами. – У них все схвачено! Я однажды мельком уже слышала, что есть такие страшные люди, которые занимаются человеческими жертвоприношениями. У них покровители везде – в полиции, в прокуратуре, во власти. Думаете, это легко было? Да мне Наташка теперь, считай, каждую ночь снится! Стоит посреди какого-то страшного пожара и с упреком смотрит на меня. Утром встаю, вся подушка мокрая от слез. Приходит ко мне мой Миша и спрашивает: «Мама, а почему ты снова ночью плакала?» Думала я как-то съездить на исповедь к батюшке, снять грех с души, да побоялась. Они ж везде, всюду! Может быть, даже и в церкви. Постойте, а вдруг и вы из них? Приехали проверить, не проговорилась ли я? Если да, то убейте меня одну. Сына не трогайте! – прорыдала она и снова упала на стол.