Идеальный парень

– Ох, малыш! Опять? Мне так жаль.

Я пожал плечами, но просто, без французских изысков.

– Ты же понимаешь, как это бывает. – В ее голосе появилась нежность, она явно пыталась приободрить меня. – Но это всего лишь буря в… маленькой рюмочке.

Эти слова заставили меня улыбнуться. Она умела насмешить.

– Знаю. Но каждый раз, когда такое происходит, даже если речь идет о каком-нибудь пустяке… мне это напоминает кое о чем.

– Ты же понимаешь, что не виноват в случившемся. То, что сделал Майлз… тут дело было даже не в тебе.

Я усмехнулся.

– Да нет, дело было исключительно во мне.

– Да, конечно, чужие поступки могут затронуть и тебя. Но то, как поступают люди, – это их выбор, и прежде всего – в отношении самих себя.

Мы оба какое-то время молчали.

– Скажи, когда-нибудь… это перестанет причинять мне боль?

– Non[9]. – Мама покачала головой. – Но ты уже не будешь придавать этому значение.

Мне хотелось поверить ей, очень хотелось. В конце концов, она была живым доказательством этих слов.

– Может, приедешь к нам в гости, mon caneton?

До ее дома было всего около часа пути, если мама или Джуди согласятся подбросить меня от центрального вокзала Эпсома (комфорт которого «Гугл» оценил аж в 1,6 звезды). Но дело было в другом: я еще мог оправдать свои звонки матери, когда со мной случалось очередное несчастье, но если бы я, в прямом смысле слова, убежал к ней под крылышко, то окончательно потерял бы уважение к самому себе.

– Нам с Джуди нравится одно новое шоу, – сказала мама таким тоном, словно хотела уговорить меня тоже присоединиться к просмотру.

– Правда?

– Да. Очень интригующее. Называется «Королевские гонки Ру Пола». Не слышал о таком? Сначала мы решили, что оно нам не понравится, так как думали, что это будут гонки на огромных грузовиках. И представь, как мы обрадовались, когда узнали, что там участвуют мужчины, которые переодеваются женщинами… почему ты смеешься?

– Потому что я люблю тебя. Очень сильно.

– Не надо так смеяться, Люк. Тебе может понравиться. Даже мы иногда поражаемся их элегантности. Ты знаешь, это…

– Я знаю немного про «Королевские гонки». Возможно, даже больше, чем ты. – Наверное, так всегда бывает, когда выигрываешь «Эмми». И твоей аудиторией становятся мамы твоих обычных зрителей.

– Тогда обязательно приезжай, mon cher[10].

Мама жила в крохотной деревеньке Паклтруп-ин-Волд – такие часто изображают на коробках шоколадных конфет. Там прошло мое детство. А теперь мама коротала там дни со своей лучшей подругой – Джудит Чолмондли-Пфафль.

– Я… – если я останусь дома, то могу попытаться заняться взрослыми делами: помыть посуду, постирать одежду. Хотя на самом деле, скорее всего, буду до посинения отслеживать все гугловские оповещения по поводу своей персоны.

– Я приготовлю карри.

Ну все, хватит.

– Нет, на хрен.

– Люк, почему ты так грубо отзываешься о моем фирменном карри?

– Потому что твое карри спалит меня до самой задницы.

Мама надула губы.

– Для гея ты слишком переживаешь за свою задницу.

– Давай больше не будем об этом?

– Ты сам начал. И кстати, Джуди нравится, как я его готовлю.

Иногда мне казалось, что Джуди просто любила маму. Потому что я не видел другой причины, по которой кто-то стал бы хвалить ее стряпню.

– Возможно, это все потому, что ты в течение двадцати пяти лет планомерно уничтожала ее вкусовые рецепторы.

– Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти.

– Спасибо, мама. До скорого.

– Allez, милый. Bises[11].

Без маминой болтовни о реалити-шоу в квартире стало на удивление тихо, и впереди меня ждал… судя по всему, очень длинный день.

В перерывах между работой, общением с друзьями и знакомыми и внезапными лихорадочными попытками найти себе партнеров на одну ночь эта квартира была для меня чем-то вроде слишком дорогого, но неуютного номера в отеле. Я возвращалсяя в нее, чтобы поспать, и покидал рано утром.

И так продолжалось всю неделю, но не в воскресенье. Воскресенья всегда таили в себе какой-то подвох. Особенно это стало заметно в последние годы. Когда я учился в университете, воскресенья уходили на то, чтобы встать к полудню, перекусить где-нибудь, посокрушаться о том, что натворил в субботу, и провести в полудреме остаток дня. Затем одного за другим я растерял всех своих прежних друзей, теперь они предпочитали обедать с родственниками своих вторых половинок, обставляли детские комнаты или просто наслаждались выходными в кругу семьи.

Конечно, я не винил их в том, что они поменяли стиль жизни. Но сам я такой жизни не хотел. Я просто не был создан для нее. Когда мы с Майлзом стали жить вместе, наши воскресенья постепенно превратились из нескончаемого секс-марафона в тихое соревнование по взаимным обидам. И я стал чувствовать себя примерно как сейчас, когда весь мой мир сконцентрировался вокруг этих телефонных оповещений.

Оповещений, которые я изо всех сил старался игнорировать. Ведь я знал, что мама была права: главное – пережить этот день, а на следующий – все забудется.

Но, как выяснилось, мы заблуждались.

Очень, очень сильно заблуждались.

Глава 3