Идеальный план

Я полностью настроился на разминку, не обращая внимания на фанфары, и сосредоточился на своем предматчевом ритуале – выполнении упражнений по обращению с мячом в стороне от площадки. Только теперь я не выступаю соло. Ко мне присоединяется Леон, и мы выполняем их вместе.

Разминка завершена, исполняется национальный гимн, и с объявлением стартового состава возвращается адреналин.

Я не знаю, почему я нервничаю. Меня объявляли бесчисленное количество раз, но четыре недели, которые я провел без игры, напоминают мне о том, насколько эта игра особенная. Для меня большая честь сделать карьеру в том, что я так сильно люблю. Как сильно я скучал по этому, и теперь я хочу насладиться каждой секундой, которая у меня есть.

И да, еще я хочу победить. Больше всего на свете.

На арене полумрак, прожекторы танцуют по затемненному полу, объявляется остальной стартовый состав. Итан хлопает меня по ноге, оставляя последним на скамейке, и бежит по импровизированному туннелю, который образовала остальная команда, встречаясь в конце с другими игроками стартового состава.

– И последнее, но, безусловно, не менее важное: он возвращается сегодня в состав, – гремит диктор из динамиков. – Номер пятый, дамы и господа, ваш стартовый разыгрывающий Райан Шэй!

Оглушительные возгласы болельщиков превращаются у меня в ушах в глухой белый шум, и я встаю со скамейки запасных. Арена сотрясается, вибрации отражаются от пола и толпы болельщиков, которые аплодируют и кричат, приветствуя мое возвращение.

Пробегая по туннелю своих товарищей по команде, я обязательно хлопаю каждого из них по рукам, а когда добираюсь до остальных стартующих, ожидающих на другом конце, пробегаю мимо них к противоположной боковой линии площадки.

Когда я в форме, я никогда не теряю сосредоточенности. Не смотрю в толпу. Не обращаю внимания ни на кого вне игры. Но если последние четыре недели чему-то меня и научили, так это тому, что эта игра не так уж важна без трех человек, которые болеют за меня.

Инди не нужно, чтобы весь мир знал, что я люблю ее, она сама это сказала, но это не значит, что я этого не хочу.

Вытянув кулак, я соединяю его с кулаком Зандерса. Наклоняясь, я запечатлеваю поцелуй на щеке Стиви.

– Люблю тебя, – говорит она.

– Люблю тебя, Ви.

Рядом с сестрой сидит ее лучшая подруга, кареглазая красавица, которой принадлежит все мое сердце. Костяшками пальцев я приподнимаю ее подбородок и наклоняюсь, чтобы поцеловать в губы.

– И я люблю тебя.

Она улыбается мне:

– Иди задай им жару, Пятый.

Я бегом возвращаюсь к своей команде, и Зандерс кричит у меня за спиной:

– А как же я? Меня ты не любишь?!

– И тебя я тоже люблю, брат!

Потребовалась половина первой четверти, чтобы войти в ритм.

Мое колено зажило. Я чувствую себя сильным и стабильным, но продолжаю отдавать предпочтение левой ноге, опасаясь новой травмы. Благодаря постоянному скандированию моего имени я быстро вспомнил, что не могу играть с оглядкой на таком уровне, и ко второй четверти снова почувствовал себя самим собой.

К середине четвертой четверти я прибавил десять очков. В среднем я провожу на площадке на десять минут меньше, чем обычно. Мой тренер явно пытается вернуть меня в игру, но я постоянно помню, что у нас нет времени. Осталось пять игр, и нам нужно выиграть как минимум четыре из них, чтобы попасть в плей-офф.

Несмотря на то что Леон может за себя постоять, я не готов ставить точку. Я слишком соскучился по этой гонке.

Следующие два раза в защите Дом блокировал удар, а Итан перехватывал, увеличив наше преимущество на четырнадцать очков за четыре минуты до конца игры. Без сомнения, на следующем отборочном матче нас троих заменят, но я хочу еще раз почувствовать себя самим собой, прежде чем закончится вечер.

Я усиливаю защиту, проверяя свою скорость, и я на месте, как и раньше. Мой соперник выбегает на полосу, передавая мяч другому игроку по периметру. Они бросают, но промахиваются, и Дом оказывается рядом с рикошетом.

Мы быстро переходим в атаку. Я убегаю к нашему краю, позволяя Дому отдать мяч Итану, который быстро перебрасывает его мне.

Я чувствую своего защитника за спиной, и сцена, разыгрывающаяся в моем воображении, когда я подбираю мяч по пути к кольцу, слишком знакома. Я не хочу прыгать. Я хочу действовать осторожно, полностью остановиться, убедившись, что он не пролетит подо мной, прежде чем я безопасно отберу мяч.

Все эти мысли проносятся в моей голове за те полсекунды, что я должен принять решение.

Я не могу позволить себе быть испуганным.

Одним быстрым движением я оказываюсь в воздухе, хватаюсь за бортик одной рукой и отправляю мяч в корзину. С внутренним вздохом облегчения я снова благополучно возвращаюсь на пол.

Парень, защищающий меня, чертовски точно фолит, когда я поднимаюсь, хватает меня за другую руку и тянет вниз, но будет ли он наказан? Нет, и в этом для меня нет ничего нового.

Гордый тем, что просто справился с задачей и не играл в страхе, я возвращаюсь в оборону, не сказав ни слова. Я никогда не был игроком, который жаловался судьям, даже когда они дерьмово выполняли свою работу.