Идеальный треугольник (СИ)

— А пожалуйся, – невозмутимо отозвался Орочимару, также невозмутимо втискиваясь в объятия. — Когда он узнает, за что я тебя так… И для чего…

Учиха фыркнул. Очень хотелось насупиться, как маленькому — но самое обидное, что Орочимару был прав. Узнай Наруто, что Саске отказывался отдыхать и мог этим себе навредить… У-у-у, что началось бы. А если бы он еще поделился информацией с Сакурой…

Саске представилась кровать с привязанной к ней его тушкой, нервно бегающий вокруг Наруто в количестве не меньше пяти штук и невозмутимо кормящая его с ложечки Сакура — чтобы не напрягался, кушая сам.

У-у-у.

— Вы ещё попроситесь у меня под боком спать, сенсе-ей.

— Не, у тебя неинтересно… А вот насчет того, чтобы попросить у Рута обнимательного клона… Фигово спать одному.

— Почему это у меня неинтересно? — возмутился Саске до того, как успел осознать сказанное Орочимару и подумать.

Ну, в самом деле, только мелкого Змея в кровати ему и не хватало! В их общей на троих кровати, да…

А следом царапнуло это «попросить клона» и «фигово спать одному». Кажется, с Джирайей нужно будет провести серьезный разговор, как только он снова появится на базе.

— М-м-м, — Змей замялся, не зная, как объяснить смутные ощущения. — Ты активно-обнимательный, с тобой и не поспишь толком… Хотя-а-а… Я бы провёл клинические испытания.

Саске вздохнул, убеждая себя, что двусмысленность в словах чиби-Орочимару ему послышалась. Ну, это же ребенок сейчас, в самом деле! Правда, ребенок с опытом и памятью змеиного санина, но… Взрослый Орочимару ни в чём подобном замечен не был. Если не считать тяги к выведению противника из равновесия вторжением в личное пространство и теми самыми двусмысленностями. Еще один признак выздоровления? Все-таки внезапный откат возраста по Змею здорово ударил.

— А почему Наруто, а не Джирайя? — поинтересовался Учиха, пробуя подняться на ноги.

— А Джирайя вне конкуренции. Обязательно поймаю и на клонов разведу, как только появится, — ребёнок крепко зацепился за него. — Но пока он недоступен, хватит котички Наруто. Надеюсь, он меня будет тискать с уважением.

— Это зря-я-я, — должного злорадства не получилось из-за внезапного зевка. — И вообще, Орочимару-сама… Я хотел бы вас попросить больше так не делать, — Саске утвердился на ногах, придержал чиби-Змея, чтобы тот не свалился. Внимательно заглянул в глаза.

— М-м-м… Как именно? — уточнил Змей, сцеживая зевок в кулачок.

Учиха коротко коснулся лба свободной рукой.

— Не нужно проводить эту… Прямую стимуляцию. Это… Мерзко.

— Ой, какой ты вдруг стал щепетильный… Ладно, не буду. Если ты будешь справляться самостоятельно, хр… Извини, если что… Где-то чувство меры посеял…

Орочимару-сама совсем неавторитетно засопел.

Саске вздохнул и, пользуясь тем, что никто его не видит, скорчил гримасу. Чем дальше, тем чаще проскакивала мысль, что омоложение, может, и было для Орочимару внезапным… А вот взрослеть змеиный санин не хочет по вполне прозаическим причинам. Осваивает, так сказать, великую силу няшности.

На него же сейчас совершенно невозможно затаить обиду!

Уложив маленького санина в кроватку, Саске призвал небольшую змейку с наказом, чтобы охраняла и не уклонялась от детских ручек. С Орочимару сталось бы проснуться посреди ночи и пойти искать кого-нибудь для обнимашек. И ворваться в самый неподходящий момент он не постесняется.

Затем Учиха пошёл в ту комнату, где оставил Наруто, собираясь начать поиски оттуда. И каково же было его удивление, когда Узумаки обнаружился там же, сидящий за бумагами с совершенно несчастным видом.

— А, Саске, привет… — проговорил Наруто. — Я ещё не закончил.

— Потом закончишь, — Учиха потянул джинчурики за руку, побуждая встать.

— А? — Узумаки моргнул усталыми, покрасневшими глазами.

— Потом закончишь, — отрезал Саске, буквально выдергивая его из-за стола.

Весь вид Наруто буквально вопиял о необходимости отдыха — и это с его-то выносливостью! Насколько же тогда погано должен выглядеть сам Учиха?

Но главное было даже не в этом. Именно сейчас, глядя на такого несчастного, замученного Узумаки, Саске понял, насколько же он соскучился. И… Сколько это уже все продолжается? Когда они в последний раз никуда не спешили, не валились без сил носом в подушку, лишь краем сознания успевая заметить знакомое тепло под боком? Сколько дней он не касался полосок на щеках кончиками пальцев… Не целовался?

— Я ужасно соскучился, — выдохнул Саске куда-то в шею Наруто, притягивая джинчурики к себе.

— Я тоже, — прошептал Наруто, легонько поглаживая его по шее чуть подрагивающими руками, заставляя поднять подбородок.

Поцелуй вышел жадным, голодным, иссушающим, а объятья — чересчур жёсткими. Саске захлестнуло накатившим желанием, как цунами — желанием не только физическим. Он застонал вовсе не потому, что руки Узумаки стиснули слишком сильно. Ему было мало. Мало чужого жара, мало лихорадочных поцелуев, прикосновений, запаха, дыхания… Хотелось пробраться под кожу, срастись, почувствовать, как сквозь него проходит пульсация чужого сердцебиения…

Привкус крови на губах отрезвил, но самую малость.