Идеальный выбор

— Нет. Правда. Я узнал от Марты, как и ты. Может быть, она права и вам в самом деле стоит уехать на время, пока все не уляжется.

София затрясла головой, глотая слезы:

— Ага, конечно. Куда уехать? Возьмем ребенка и сбежим в Египет?

— Нет, не в Египет. У родителей Катарины есть дом в Ирландии. Катарина и Зак уже звали тебя туда отдохнуть. Они ведь считают себя в долгу перед тобой и не откажут в помощи. Твоих сбережений хватит на год, если не будешь шиковать.

— Но меня ждут на работе. Денни хочет, чтобы я подготовила новую программу в следующем месяце. Он сказал, что они снимут зал для репетиций, чтобы я могла брать с собой Габриэля! — София разнылась, как маленькая девочка, которой жалко упускать столько возможностей.

— Понимаю, — кивнул Габриэль, — и, думаю, тебе удастся вернуться на работу, только попозже, когда все утрясется. Но не сейчас, София… все меняется.

Младенец начал всхлипывать, расстроенный ее интонаций. Неизвестно, сумела ли София утешиться, но, взяв сына на руки, заговорила ласковым, спокойным тоном:

— А то я не знаю, что все изменилось. Иди сюда, маленький. Иди к маме.

Той ночью София и Габриэль разработали план — пока малыш спал между ними. План на ближайший год. Утром София переговорит с Заком. Габриэль был уверен, что дом свободен и станет надежным убежищем. София попросит Марту и Джеймса сдать ее квартиру в субаренду, чтобы не терять связь с Лондоном и не чувствовать себя в Ирландии отрезанной от прежнего мира. Уехать ей нужно как можно скорее. Габриэль напомнил, что Марта — соцработник до мозга костей, сколь бы искренней она сегодня ни была, и если уж она решилась предупредить Софию, значит, дела плохи и лучше поскорее убраться подальше. Софии пришло в голову, что, возможно, так и задумывалось, что Габриэль ошибся и ее роль ограничивалась рождением ребенка, а остальное — в чужих руках.

— Нет, — твердо возразил Габриэль. — Точно нет. Я не знаю, что произойдет, мне вообще мало что известно. Но я знаю наверняка, что ты должна быть матерью этого ребенка. Всю его жизнь.

Услыхав убежденность в голосе Габриэля, София поняла, что выбора у нее опять нет. Габриэль-младший был ее ребенком, и она действительно решила стать его матерью. Решила не сразу, не в тот момент, когда ангел Габриэль впервые ей это предложил. Решение пришло со временем, и, как часто бывает в отсутствие выбора, оно утвердилось потому, что других вариантов не было. София оказалась связанной с ребенком множеством нитей. Случившееся она обратила в личный выбор. Ценой озарения задним числом куплена новая жизнь. София не могла позволить кому-то отнять у нее сына. Она лучше сбежит.

Под утро она отважилась задать самый страшный вопрос. Страшный, потому что догадывалась, каким будет ответ, и понимала, что Габриэль первым не заговорит об этом. Не захочет, вслух поименовав будущее, сделать его реальностью. Но Софии требовалось знать наверняка, и она спросила:

— Габриэль, ты поедешь с нами?

Его молчание и стало ответом. Слезы его обожгли Софию так, как никогда не обжигала неосязаемая кожа. Он обнял ее — говорить он не мог — и поцеловал: губы и соленая влага.

Густая ночь заполонила комнату. София лежала на кровати без сна, ребенок слева от нее, ангел — справа. Габриэль поцеловал ее распухшие веки, и она уснула. Когда часом позже ее разбудил младенец, София поняла, что теперь они остались одни.

Сорок

В доме Катарины они провели первые полтора года жизни Габриэля. Там он начал ползать и сделал первые неуверенные шаги. Там он учился говорить, рисовать и сводить маму с ума. Он был очаровательным, невыносимым, непослушным и нормальным. Набирал вес, как положено, приобретал соответствующие умения в соответствующем возрасте. София постоянно наблюдала за ним, но не видела никаких признаков, отличавших его от обычного маленького мальчика.

Несколько месяцев София налаживала жизнь в новом доме, а потом стала преподавать ученицам из числа местных девочек. У нее не было достаточной квалификации, чтобы готовить их к экзаменам, но Софии не хотелось проводить время в уединении с сыном, к тому же ей надо было зарабатывать на жизнь. В деревне с населением в двести человек одинокая мать с орущим младенцем вызвала интерес. Матери приводили к ней в танцкласс дочерей, чтобы те докладывали им, как София выглядит, что она за человек и каким ветром ее сюда занесло. Любопытных набралось немало, но никому так и не удалось узнать правды.

Шло время, шел дождь. Порой, когда София поздним вечером возвращалась домой с Габриэлем, подвешенным на спине, а в ее комнате было особенно темно и пусто, она ловила себя на том, что с надеждой ждет голубоватого ангельского сияния. Но одолженный на время дом оставался неизменно темным.