Идефикс. Часть первая.

Стоило овациям ослабеть, на подмостках появился управляющий театра. Он учтиво поблагодарил зрителей, огласил имена ведущих актёров и напомнил о бале в честь премьеры. А после, с напыщенной помпезностью, пригласил на сцену драматурга и при виде мужчины, вышедшего из-за левой кулисы, сердце Мэри рухнуло в ноги под потрясённый возглас Грейс.

На нём был всё тот же расшитый сверкающим стеклярусом сюртук. Белокурые волосы лежали на прямой пробор, обрамляя лёгким завитком безупречное лицо. Глаза, как и в первую их встречу, блестели самодовольным превосходством, а губы ехидно улыбались, словно драматургу был известен секрет, который никогда не постичь собравшимся в зале почитателям его творчества.

___________________

_{[1] Капельдинер (от нем. Kapelldiener)– «служащий капеллы», также контролёр-билетёр и просто билетёр.}

_{[2] Лорнет– разновидность очков, где пара линз удерживаются с помощью рукоятки, а не посредством зажима в области носа. Модный аксессуар конца XVIII – начала XIX веков, по функции соответствующий театральному биноклю.}

Акт первый. Глава 6

По окончанию спектакля желающих насладиться светской болтовнёй, танцами и игристым вином, собрали в главном холле театра. Большая часть зрителей разъехалась по домам, но и без них вестибюль пестрил лицами, сияющими в предвкушении развлечений.

Небольшая часть струнного оркестра разместилась справа от центральной лестницы. Официанты наводнили залу. Лакеи заняли свои места у входа и выхода. Газовое освещение приглушили, зато в канделябрах зажгли свечи, отчего огромное помещение вестибюля стало казаться значительно меньше и уютнее. Но располагающая к праздному веселью обстановка никак не повлияла на душевное состояние Мэри. Подавленная истиной открывшейся в финале спектакля девушка отчаянно упрашивала Эрин позволить ей и Николасу покинуть сборище. Мачеха была непреклонна и пристыдила падчерицу, заявив, что та нисколько не щадит чувства Грейс, для которой сегодняшний вечер безмерно важен.

Встретивший взглядом с младшей сестрой, Мэри заметила в отражение каре-зелёных глаз панику. И пусть Грейс держалась вполне уверенно, много улыбалась и без стеснения отвечала на вопросы новоприобретённых знакомых, тонкие пальчики, нервно теребящие рюши платья, выдавали волнение дебютантки с головой.

Решив отринуть собственные тревоги в угоду интересов сестры, Мэри согласилась остаться, но намеревалась держаться в стороне от общего веселья. Спустя полчаса истошно колотившееся в груди сердце поутихло, но как только управляющий театра появился у парадной лестницы, пульс молодой графини вновь сорвался в галоп, а корсет стал до невыносимого тесным.

Мистер Рид дал отмашку оркестру. Музыканты немедля заглушили струны, после чего мужчина прокашлялся в кулак, заговорив, как всегда, громко и торжественно.

– Дамы и господа, неподражаемый гений трагикомедии, сэр Уильям Уэйд!

При упоминании заветного имени леди Мильтон съёжилась, точно от холода, и попятилась назад, ютясь к стене. Аплодисменты, прокатившиеся волной по холлу, затмили собой фамилию виновника торжества, но та и без внятного оглашения звенела в голове девицы набатным гулом.

Уильям показался на верхней площадке. Возбуждение аристократии, в частности дам, стократ возросло, завибрировав в воздухе сплетением множества голосов и томных вздохов. Драматург не спешил присоединяться к гостям, наслаждаясь их нетерпением. Медленно преодолевая ступень за ступенью, он намеренно тянул время, упиваясь собственным превосходством. Любого другого мужчину Мэри непременно бы обвинила в чрезмерном тщеславии, но Уэйд был исключением из правил. Его выставленная напоказ гордыня, откровенное позёрство, кошачьи повадки, надменный взгляд и колдовская улыбка, казались леди совершенно естественными, неотделимыми друг от друга. И пусть она испытывала нечто близкое к разочарованию, ведь образ, сложившийся в воображении после прочтения воистину велики трудов драматурга, совершенно не совпадал с реальностью, графиня не смела отвести глаз, зачаровано наблюдая за своим кумиром.

В сей вечер Уильям Уэйд был нарасхват. После того как маэстро спустился к гостям, вдоволь потешив своё Эго восторженными возгласами поклонниц, его тотчас взяли в оборот особенно предприимчивые господа. Он много улыбался. Курил необычной формы трубку из слоновой кости, напоминающую мундштук с маленьким напёрстком на конце. Пил, в основном джин. К закускам не притрагивался, но лишь от того, что приходилось без конца отвечать на вопросы страждущих.