Идеи и интеллектуалы в потоке истории

механизмы ООН, ни «глобальное лидерство» (читай: гегемония)

Соединенных Штатов не решают эти проблемы. Что же можно

предложить взамен?

Базовым является правовой принцип, центрированный на

международной судебной системе с двумя ярусами: глобальным и

региональным. Для первого яруса есть прототип — международный

суд в Гааге. К сожалению, нет не только практики, но даже идей

судебного разрешения самых острых, чреватых военными действиями

международных конфликтов (Израиль—Палестина, США—Ирак,

США—Афганистан, Россия—Грузия, Россия—Украина, Армения—

Азербайджан). Парадоксально, что даже такие страны как США, во

внутренней политике которых авторитет суда непререкаем, во

85

внешней политике ориентированы либо на решения закрытого «пакта

победителей» — Совета Безопасности ООН, либо на собственный

произвол (военные акции в Афганистане, Косове—Сербии, Ираке,

Ливии).

Ситуация изменится кардинальным образом, когда появится

международный суд под эгидой ООН (оптимально — за пределами

Западного мира, что будет иметь важное символическое значение) по

вопросам безопасности, демаркации границ,

сепаратизма/самоопределения наций, расположения военных баз,

крупных военных операций, особенно за пределами своих границ,

конфликтов, связанных с торговлей оружием и наркотиками и т. п.;

когда такой суд возьмет на себя решение всех серьезных конфликтов

в соответствии с международным правом, а сильнейшие мировые

державы с этим согласятся, когда он обретет необходимый авторитет и

легитимность, не будет восприниматься в мире как орудие западных

держав для возмездия «провинившимся».

В трехъярусной структуре (с национальным, региональным и

глобальным ярусами), вероятно, должен быть установлен принцип

субсидиарности, хорошо показавший себя в функционировании

Европейского Сообщества (все локальные проблемы решаются на

максимально низком уровне иерархии и только при необходимости

передаются на более высокие уровни). Соответственно, необходимы

региональные международные суды по тем же вопросам, полномочные

принимать решения по внутрирегиональным конфликтам.

Другой важный принцип — общественный и правовой контроль

над работой не только национальных, но также региональных и

глобальных структур, что должно проявляться в опубликовании

документов, регулярных пресс-конференциях и проч. Дело в том, что

политики даже противоборствующих стран могут быть (и часто

бывают) заинтересованы не в разрешении, а в затягивании и даже

обострении конфликтов, а иногда и в развязывании войн. Открытость

ведущейся политики и общественный контроль служат хоть и не

абсолютным, но достаточно высоким барьером для реализации такого

рода стратегий.

Региональные силовые структуры получат авторитет после ряда

успешно разрешенных конфликтов в соответствии с решениями

международных судов.

Согласно принципу субсидиарности, если не решаются проблемы и

конфликты на местном уровне, то подключается национальное

правительство. Уже на этом этапе для легитимации своих действий

оно должно привлекать региональных наблюдателей. Если

национальное правительство не справляется (продолжаются

межэтническое насилие, исчезновение людей, терроризм и т. д.), то

потерпевшая сторона обращается в международный региональный суд.

86

Его решения выполняют все признающие судебный авторитет силы,

при конфликтах — региональные структуры (местные военные

альянсы). В самых крайних случаях конфликт становится предметом

разбирательства в международном суде глобальной юрисдикции и

смежных структурах (СБ ООН и др.), привлекается более широкая

международная помощь (причем «жесткая сила» — самый последний

пункт в программе действий).

Вечная жизнь человечества?

Историософия мечты и космос

Философы — это, все-таки, странные люди. Нас почему-то заботят

не только нормальные человеческие вещи: как больше заработать, как

лучше отдохнуть, что лучше купить, но и всякие бесполезные

глупости из разряда «что первичнее», «какое определение более

верное» или «как перевести такое-то смутное слово из давнишней

греческой, арабской или китайской философии».

Мне вот по-настоящему интересно — конечно ли существование

человеческого рода? Нет, я не о Страшном Суде, не собираюсь

отбирать хлеб у богословов. Просто привык доверять науке. Солнце —

звезда, а звезды гаснут (тут счет идет на миллиарды лет). Еще ученые

убеждают, что задолго до этого внутренние процессы планеты Земля

сделают ее полностью не пригодной для жизни (а здесь уже «всего

лишь» миллионы лет). Задолго до этого гибельное столкновение с

огромным астероидом (см. фильм «Меланхолия» Ларса фон Триера)

пусть и маловероятно, но вполне возможно.

С экзистенциальной, романтической (тем более, религиозной)

точки зрения гибель всего человеческого рода в чем-то даже

привлекательна. Все рождается и умирает. Каждый из нас умрет (хотя

молодые в это не особо верят). Почему бы не погибнуть человечеству

со всей его распрекрасной историей, культурой и технологией?

Поскольку для верующих есть перспектива жизни вечной, это для них

вообще не проблема.

Видимо, мало во мне экзистенциализма и романтики, а веры