Идеи с границы познания. Эйнштейн, Гёдель и философия науки

К замечаниям о судьбах мироздания, просачивающимся в газеты, всегда следует относиться скептически. Еще в девяностые некоторые астрономы из Университета Джонса Хопкинса вызвали газетную сенсацию, заявив, что космос голубой, а всего через два месяца снова попали в газету с заявлением, что на самом деле он бежевый. Казалось бы, легкомысленный пример, но мнения космологов даже по более серьезным вопросам, например об участи Вселенной, обычно меняются примерно раз в десять лет. Как сказал мне один из них, космология на самом деле вообще не наука, поскольку невозможно проделывать эксперименты над Вселенной. Скорее это детектив. Даже термин «эсхатология» (от греческого слова, означающего «самый далекий»), которым часто называют теории о конце Вселенной, позаимствован из богословия.

Я решил, что еще успею поволноваться из-за того, что в какую-то немыслимо далекую эпоху исчезнет абсолютно все, а пока полезно поговорить с несколькими ведущими космологами. Насколько они убеждены, что космос расширяется в катастрофическом, неукротимом темпе? Правда ли, что разумная жизнь из-за этого обречена на гибель? Как они, будучи учеными, могут не моргнув глазом рассуждать об участи «цивилизации» и «разума»?

Начать было естественно с Фримена Дайсона, англичанина, работавшего в Институте передовых исследований с начала 1940-х[28]. Дайсон – один из отцов-основателей космической эсхатологии, которую сам признает предметом «слегка нереспектабельным». Кроме того, Дайсон относится к далекому будущему с пламенным оптимизмом: по его представлениям, вселенная будет бесконечно расширяться, наращивая сложность и насыщенность, и в этой вселенной жизнь сохранится навечно и даст о себе знать своим соседям в невообразимо далеких уголках пространства-времени. В 1979 году он написал статью «Время без конца» (Dyson, F., Time Without End), где с опорой на законы физики показывает, как человечество может бесконечно процветать в медленно расширяющейся Вселенной, даже если звезды погаснут, а температура упадет до абсолютного нуля. Суть в том, чтобы приспособить свой метаболизм к постепенному падению температуры, думать все медленнее и медленнее и устраивать себе периоды анабиоза все дольше и дольше, а между тем внешняя информация будет испускаться в пустоту в виде рассеиваемого тепла. Таким образом, по расчетам Дайсона, сложное общество может существовать вечно при конечных запасах энергии, эквивалентных всего восьми часам солнечного света.

Когда я приехал к Дайсону, в Принстоне шел дождь. Путь пешком от станции до Института передовых исследований, расположенного возле леса в 500 акров, занял у меня полчаса. Институт – место тихое, спокойное, словно и не от мира сего. Здесь нет студентов, которые отвлекали бы выдающихся ученых и приглашенных гуманитариев от интеллектуальных занятий. Кабинет Дайсона расположен в том же здании, где Эйнштейн провел последние десятилетия своей карьеры в бесплодных поисках теории великого объединения.

Дайсон – маленький, изящный, учтивый, с глубоко посаженными глазами и орлиным носом, во время разговора часто погружался в молчание или хмыкал, будто его что-то позабавило. Первым делом я спросил его, не погасили ли новые данные о расширении Вселенной с ускорением его надежду на светлое будущее цивилизации.

– Отчего же? – ответил он. – Вопрос о том, будет ли расширение вечным или через некоторое время сойдет на нет, остается полностью открытым. Мы не знаем, какого рода космическое поле вызывает расширение с ускорением – на этот счет есть несколько теорий и никаких наблюдений, которые позволили бы определить, какая из них верна. Если оно вызвано так называемой темной энергией пустого пространства, расширение продолжится вечно, а это с точки зрения жизни плохая новость. Но если его вызывает какое-то иное силовое поле, которое мы по невежеству зовем «квинтэссенцией», то расширение в будущем вполне может замедлиться. Некоторые теории квинтэссенции даже предполагают, что Вселенная рано или поздно вовсе прекратит расширяться и схлопнется. Это, разумеется, тоже будет нехорошо для цивилизации, поскольку пережить Большое сжатие невозможно.

– Тогда давайте придерживаться оптимистического сценария, – предложил я. – Предположим, ускорение и в самом деле окажется временным и когда-нибудь Вселенная перейдет на плавное расширение на автопилоте. Как могут выглядеть наши потомки через триллион триллионов триллионов лет, когда звезды исчезнут, Вселенная станет темной, холодной и такой разреженной, что практически опустеет? Из чего они могут состоять?