Идея фикс

– Нам известно, что произошло дальше, – продолжил Саймон. – Родители Боускилла отказались дать такую сумму, и он порвал с ними. Между тем Конни тихо теряла остатки самообладания. Как бы страстно ни хотелось ей переехать, она невольно испытывала панический страх. Боускилл не мог сказать ей правду о продаже дома восемнадцать по Пардонер-лейн, не мог признаться в собственном провале, поэтому сочинил свою историю. По его вымышленной версии событий, он восстановил свои права – вместо того, чтобы подчиниться обстоятельствам, взял их под свой контроль. Сделав вид, что передумал ради здоровья Конни, он постарался вдохновить ее своим новым планом: собственным бизнесом, красивым домом в Калвер-вэлли – новая мечта, поддельная мечта.

– Хотя она воплотилась в жизнь, – заметил Сэм. – Я видел их дом в Литтл-Холлинге. Замечательно красивый – поистине идиллический загородный коттедж. И они действительно основали собственный бизнес – что-то связанное с данными и базами данных. Весьма претенциозное название «Нулли Секундус», то бишь в переводе с латыни «Никем не превзойденный». И у меня сложилось впечатление, что их компания процветает.

– О да, Боускилл добился успеха, – согласился Саймон. – Но мечтал-то он вовсе не о том – бизнес стал для него лишь этапом на пути к настоящей цели.

– Ты же не знаешь этого, – раздраженно возразила Чарли.

Жара уже допекла ее. Она попробовала бы открыть окошко, но муж тут же потребовал бы закрыть его, занудно объяснив, что это ослабляет действие кондиционера.

– Может, новая мечта обернулась реальностью, – заключила она.

– Ты не сказала бы так, если б видела его спальню в родительском доме, – спокойно произнес Уотерхаус. – До последнего своего вздоха Кит Боускилл не откажется от стремления жить именно в Кембридже.

– Но он же шикарно обосновался в другом месте! – парировала Чарли. – И таким образом, уже передумал: когда-то он мечтал о Кембридже, но потом заново все переосмыслил и…

– Ты не видела того, что видел я, – прервал ее Саймон. – Для человека, сотворившего такую спальню, немыслима даже сама мысль об отказе от Кембриджа – уж поверь мне на слово! Коттедж в Литтл-Холлинге – это своего рода стартовая площадка. Он поступил правильно, взявшись за собственный бизнес: если ты сам себе хозяин, то в случае надобности сразу можешь перевести главную контору в другое место – ты не зависишь от того, будет ли в нужное тебе время вакансия в «Делойте» или в любой другой фирме.

– Странно… Конни говорила мне, что он стал одержимым этим домом в Литтл-Холлинге, – заметил Сэм. – И что даже заказал художнику написать с него картину.

– Тьфу, дерьмо! – бросила Чарли. Не было нужды ничего объяснять, когда пара слов ясно выражала ее отношение.

– Одержимые неизменно держатся за свою одержимость, но разве не способны они иногда направить ее в новое русло? – спросил Комботекра.

– Только не Боускилл, – раздраженно отрезал Саймон.

Он терпеть не мог, когда затруднительные вопросы подвергали сомнению то, в чем он убедился на деле.

– Учитывая его тип мышления, смена выбора лучшего места для жизни означала бы провал – а также подразумевала бы признание того, что он пребывал в заблуждении долгие годы. Любая ошибка с легкостью вызывала у него чувство мучительного унижения. Представьте, как он сдирает все те кембриджские фотографии со стен своей спальни в Бракнелле, думая главным образом о том, какой же идиот их там понаклеил.

Сэм и Чарли обменялись взглядами. Никому из них не хотелось указывать, что этого никто не может знать наверняка.

– Пока они с Конни подыскивали дом в Литтл-Холлинге и начинали свой бизнес, – уверенно продолжил Саймон, – Боускилл усердно размышлял, в чем он ошибся. Первая ошибка: отказ от торгов за дом восемнадцать по Пардонер-лейн и ожидание того, что он сможет вернуться и купить его по исходной цене. Он не поверил в существование Гилпатриков. Вторая ошибка: позволить Конни увидеть его воодушевление переездом сразу после того, как она предложила переехать. Его напористая решимость чертовски испугала ее – ей выпала роль паникера и тормоза. Он стал успокаивающим взрослым, а она – испуганным ребенком. У нее начали выпадать волосы, расстроилась нервная система, и это тоже ошибка – Боускиллу не хотелось оказаться в Кембридже с лысой больной женой, которую вынудили к ненавистному переезду. Но окончательно склонило его к новому плану то, что ему не удалось заполучить дом восемнадцать по Пардонер-лейн: одно за другим исчезали составляющие его идеального мира, и лучшим выходом стал временный отказ и выжидание.

Сэм и Чарли терпеливо ждали. Пробка начала продвигаться.

Уотерхаус не двигался до тех пор, пока задняя машина не начала давить на клаксон. Он полностью погрузился в размышления, потеряв связь с внешним миром, – со всеми его автомобильными пробками и обжигающей жарой.