Идея фикс

– И Джеки Нейпир, вероятно, сообщила Боускиллу, что Гилпатрики тоже, вероятно, раньше или позже, осознают такой недостаток, – заключил Саймон. – Она также выяснила, что по будним дням в доме никого не бывает, – Элиза и ее муж, как бы его ни звали, работали целыми днями, а ребенка отвозили в дошкольное учреждение. И возможно, вовсе не шутя, Джеки говорит Киту: «Что если мы будем пользоваться этим домом по будням, как будто он уже принадлежит нам?» Практически, они заявили о своих правах на дом как настоящие собственники – они ведь осознают, что происходит, в отличие от обманутых Гилпатриков, которые только думают, что они хозяева в своем доме, не догадываясь, что реально распоряжаются там вовсе не они. Теперь вам понятно, почему Джеки постаралась подружиться с Элизой Гилпатрик? Она нуждалась в том, чтобы ее часто видели в этом доме с Элизой, и тогда никто ничего не заподозрит, увидев ее там одну в дневное время. Друзья ведь дают друг другу ключи, правда?

– Пожалуй, она еще заручилась гарантией того, что когда Гилпатрики решат переехать в дом с садом, то попросят ее, а не какого-то другого агента по недвижимости, организовать продажу дома восемнадцать по Пардонер-лейн, – заметил Сэм.

– Верно, – согласился его коллега, – что они надлежащим образом и сделали в прошлом году. Вот тогда-то план Джеки и разлетелся в пух и прах. Когда она сообщила Боускиллу, что Гилпатрики наконец переезжают, то его реакция оказалась для нее изрядной неожиданностью. Гордясь собой, она похвалялась своим умом, рассказывая, какой прекрасный дом нашла для своей подруги Элизы. Но вместо того чтобы сказать: «Здорово, отличная работа», Боускилл начинает расспрашивать о том доме, в который переезжают Гилпатрики. К тому времени зависть к этой семье уже прочно укоренилась в его сознании – он прожил с ней шесть лет. Все эти годы он читал письма, спокойно оставляемые ими в разных местах, копался в их личных вещах – знал содержимое их шкафчиков в ванных комнатах и, вероятно, даже знал их склонности и настроения. Если они радовались, он чувствовал их радость. Это тревожило его. Приводило в ярость. Но он уже не мог остановиться, невольно погружаясь в их жизнь, – и завидовал ей. Они жили в реальном мире, а Кит жил в мире фантазий – и его влекло к не доступному ему бытию; он понимал, что такой жизни… у него не будет никогда. Гилпатрики в его понимании стали захватчиками, победителями, которые незаконно присвоили большой приз. Если они вдруг обнаружили, что где-то им будет лучше, то что же это означает для дома восемнадцать по Пардонер-лейн? Может, не такой уж это идеальный дом, если эти победители не хотят больше жить там? Сэм, ты упоминал о перемене объекта одержимости – именно в тот момент она и случилась, в тот переломный момент: Боускилл решил, что его больше не интересует тот дом, ему хотелось уже только восторжествовать над Гилпатриками, завладев тем, чего хотят они.

– Так получается, что этот Кит Боускилл – псих? – спросила Чарли. – Вполне законченный псих?

– С одной стороны, казалось бы, да, – согласился Саймон. – Но что если взглянуть на него с практической точки зрения? С точки зрения адаптации? Подумайте сами: что он стал бы делать, если б в тот момент не изменил своей исходной одержимости, перенеся ее на дом двенадцать по Бентли-гроув? Купил дом восемнадцать по Пардонер-лейн? Но ему нужна Конни, а не Джеки. Джеки поддерживала его самолюбие и вполне устраивала его, как средство достижения некой цели, но Боускилл понимает разницу между качественной продукцией и дерьмовой подделкой: понимает, что Конни относится к первой категории, а Джеки – ко второй. Если они с Конни купят дом восемнадцать по Пардонер-лейн, что он скажет Джеки? «Прости, дорогая, спасибо за всю твою помощь, но теперь власть переходит к моей жене?» Джеки ведь не из тех, кто спокойно воспримет такой облом, верно? Она предпочла бы рассказать Конни об этом романе, сделать все возможное для разрушения их брака.

Чарли подавила желание съязвить по поводу того, что Саймон описал Конни как качественную продукцию.

– И тогда Боускилл переключил свою одержимость на дом двенадцать по Бентли-гроув… – неуверенно произнес Сэм.